Форум » Средиземноморье » Корсика, 1861 год, декабрь. Коза и колдунья. » Ответить
Корсика, 1861 год, декабрь. Коза и колдунья.
Джованни Карузо: Джованни и Констанца только недавно обосновались на Корсике, перебравшись с помощью новых покровителей из шумного и многолюдного Аяччо подальше, в старинный Сартен, городок, облюбованный паломниками, святыми отцами и... контрабандистами. Он был воздвигнут лет триста назад в гористой местности неподалеку от маленького порта рыбацкой коммуны Проприано, где рыбаки и местные каботажники промышляли свои уловы. Отец Мазерино, глава местной церковной общины и по совместительству - надзиратель за лесным братством контрабандистов, пригрел новых "чад господних" и пустил их обживать старый фермерский домик, поначалу больше походивший на сарай для коз и кур, но постепенно стараниями Констанцы и маленькой немой девочки, нанятой в прислужницы, превратившийся в довольно уютное жилище - приют скитальцев. Скоро по двору уже бегали куры, снабжавшие Джованни и Констанцу свежими яйцами, а запасы, привезенные ими из Аяччо, пополнились местной вяленой рыбой и крольчатиной, которую Джованни иногда извлекал из силков, расставленных в ближайшей лощине. Осталось раздобыть козочку, чтобы в доме не переводилось свежее молоко, масло и сливки. Отец Мазерино отказался отдать им одну из своих шустрых и вислоухих коз, сославшись на нашествие паломников и свою собственную сыроварню, для которой ему требовалось постоянное количество молока. Но он же благословил Джованни поехать в Проприано и найти там семейство Паоли - они славились разведением особой породы коз, дающей много жирного молока, и такой же неприхотливой в уходе, как все прочие козы острова. Если неаполитанцу удастся понравиться сеньоре Паоли, она быть может и согласится продать ему одну из своих козочек. Констанца так радовалась будущему приобретению, что торопила Джованни с этим делом - как если бы от него зависело все их будущее. И вот настал день, когда Карузо запасся монетами, оседлал кобылку и, расцеловав на прощание жену, потрусил по крутым горным тропкам в сторону Проприано. За козой.
Джованни Карузо: - Ах вот как? А так?.. - Джованни шумно дышал у нее над ухом, возясь со шнуровкой, но бросил это дело и, повернув к себе лицо жены, накрыл ее губы своими. Ладонь слепо нашарила просвет между краями блузки и юбки, и хитростью проникла к желанным сокровищам, куда не пускали дурацкие завязки. Но воздавать должное соблазнительной груди Констанцы все же хотелось не только руками... Джованни, не прерывая поцелуя, продолжил прикладывать усилия к тому,чтобы освободить любимую от лишней одежды и устранить все преграды для взаимного наслаждения.
Констанца де Росси: Она сдалась - как всегда в подобных ситуациях, Джованни вышел победителем. Но сдавшись, Констанца получила намного больше, чем могла выиграть в упрямом сопротивлении. Гримаса гнева и обиды, искажавшая нежные очертания ее рта, уступила место чарующей улыбке, в глазах больше не блестели дождинки слез, и потемневший взгляд был полон любви и желания... По крайней мере час прошел в обоюдном исступлении, среди вздохов, стонов и поцелуев, и страстные любовные клятвы разогнали последнюю тень ссоры, как буйный весенний ветер, налетев с моря, разгоняет угрюмые сизые тучи, ползущие с гор. - Джованни... - прошептала Констанца, нехотя приподняв голову с широкой груди мужа, где она так уютно устроилась, чтобы подремать. - Джованни... ты спишь, мой дорогой? А когда мы теперь поедем за моей козочкой?
Джованни Карузо: - У? - сонно переспросил Джованни, потянувшись сытым котом, и поудобнее переложил руку. Когда же до него дошел смысл вопроса Констанцы, он открыл глаза и вздохнул - Вот далась тебе эта коза! Может, ну ее, будем лучше покупать молоко и сыр у отца Мазерино? Перспектива возвращения в Проприано и новой ссоры со своенравными Паоли его не радовала. Но если жена так огорчилась, что Джованни не привез ей козу, придется все таки поехать туда снова. Да и честь неаполитанца требовала отмщения - если он не добьется своего, над ним и дальше все жители обеих коммун будут насмехаться, а такого позора его гордость точно не переживет и им придется уезжать отсюда, снова скитаться в поисках приюта и неизвестно, чем все это для них еще обернется... - Ладно... поедем завтра с утра. Может, тебя эти бешеные Паоли хотя бы собаками травить не станут с порога... Но если эта старая ведьма будет и с тобой заносчива и нелюбезна, то я за себя не ручаюсь, предупреждаю!
Констанца де Росси: - Нет, послезавтра, - мягко поправила его Констанца. - На завтра у нас с тобой очень много дел, разве ты забыл? Нужно поправить дверь, чтобы не скрипела, и запасти еще дров, и еще ты обещал починить мою скамейку... А я буду шить тебе новые рубахи и жилет, этот уже весь в заплатах. Приедешь в Проприан красавцем и франтом - вернее сговоримся насчет козы! Она взяла его руку, загрубевшую от работы, но красивую, сильную и очень ласковую временами, поднесла к губам и хотела поцеловать... но вдруг вскрикнула, заметив на запястье мужа довольно глубокую и вспухшую ссадину: - Что это?!
Джованни Карузо: - Что-что... - проворчал Джованни, однако, руку не отдернул - Поцелуйчик от собачки этой старой ведьмы Паоли. Я же говорил тебе, что коз нынче добывать непросто. Вот доказательство. Он пригляделся к месту укуса повнимательнее и сказал жене: - Приготовь-ка чистой теплой воды и смесь вина с уксусом, надо промыть, а то как бы не загноилась.
Констанца де Росси: - Нет-нет... - Констанца легко выпрыгнула из постели, закуталась в шаль и принялась шарить в шкафу, где помимо всяческой хозяйственной дребедени хранились банки с лекарственными мазями и и саше с целебными травами. - Вода с уксусом тут не поможет. Я сейчас почищу ранку, положу бальзам с прополисом и сделаю повязку. К завтрашнему дню все пройдет... Господи, что же это за собака такая - у нее зубы как у волка! Чуть руку тебе не отхватила! Приготовив все необходимое для обработки раны, она вернулась к постели и приступила к процедуре. - Ты ведь так и не рассказал мне, что с тобой приключилось. Почему тебе козу не продали. За что собак напустили... Ты хотя бы видел козочек? Какие они? Уши большие, как у козочек Мазерино?
Джованни Карузо: - А при чем тут уши-то? Ты ж козу не за уши будешь теребить, чтобы та молочко давала, а? - Джованни игриво дотронулся до груди Констанцы. - А про собак я тебе с самого начала сказать хотел, да только ты меня не слушала, сразу сковородками принялась швыряться! О, кстати, могу доказать тебе, что эти Паоли - колдуньи самые что ни на есть! Старуха-то ведьма, оно и так по виду ее одному ясно, как божий день, а вот дочка ее - девица на выданье, красивая и шустрая такая, как козочка!... Хм... ну так вот, она-то мне сперва, как я с ней на узкой тропке встретился, и сказала первым делом, что мы с тобою вовсе не муж и жена, что, мол, не венчанные. И откуда бы знать ей, она меня в глаза-то раньше не видала? Да и все прочие не знают, кто мы есть в самом-то деле... Ну вот, а потом, уже после того, как ее матушка собаками меня травила и поносила по всякому ни за что ни про что, девушка мне и сказала, берегитесь, мол, синьор, сковородок! Так что и младшая Паоли - ведьма, как есть! Джованни умолк и со значением взглянул на жену.
Констанца де Росси: Услышав из уст мужа подобные откровения, Констанца отвлеклась от перевязки, и в испуге подняла глаза: - Джованни! Ты серьезно или разыгрываешь меня?.. Она что же - в самом деле знает нашу тайну? Мадонна, я не могу в этот поверить... Смертельная бледность покрыла лицо молодой женщины, когда она представила себе возможные последствия чужой нескромности. Сколько они вынесли с Джованни, через что прошли, прежде чем оказались здесь, в корсиканской глуши, в относительной безопасности! Но прошлые беды, казалось, ходили за ними по пятам. - Но ты ведь не признался ей... Ты ничего не рассказал о нас? Наверное, нам не стоит пока и носа в Проприано показывать, придется мне без козочки обойтись. Эта мысль так ее расстроила, что на глазах снова выступили слезы.
Джованни Карузо: - Конечно не признался, что ж я, совсем из ума выжил? А в Проприано поедем непременно! Я обещал тебе козу, я ее тебе раздобуду. И потом, девчонка эта зла нам с тобой не желала, просто, видать, дар у нее такой - видеть то,что другим невидимо. Ну и доказать-то она все равно не сумеет, да и зачем ей это? - Джованни по-своему решил утешить жену и убедить ее не изменять принятому решению, теперь в деле добывания козы уже была замешана его честь и доброе имя, которые требовали постоять за себя. На утро второго дня он снова оседлал кобылу и, посадив перед собой Констанцу, тронулся в путь, в Проприано, твердо решив, что на сей раз они непременно вернутся с добычей.
Кьяра Паоли: Паоли вернулись домой поздно вечером следующего дня после достославной битвы за козу. Мать семейства была безмерно рада привезенному полотну - было из чего пошить новые рубахи для всех членов семьи, а Кьяре было решено сшить новую юбку. Девке было уж 18 лет - замуж пора вовсю, так что наряжать стоило, и семейство в разумных рамках не скупилось, да и приданое потихоньку собирало. Этим вечером тема приданого в устах матери внезапно обрела дополнительный вес - Тереза загадочно улыбалась, и Кьяра заподозрила что пока их не было что-то произошло, однако до утра Тереза отказывалась что-либо говорить. Наутро за завтраком Тереза с торжествующим видом объявила, что пока семейство было в отъезде к ней приходил соседский парень, Филиппо Брунелли свататься к Кьяре. Когда мать сказала об этом Кьяра внезапно побледнела, вскочила и выскочила на двор. Перед глазами плескалась вода. Свет мерк перед глазами, но ей было все равно - когда тебе не хватает воздуха, свет не так важен. Воздух вокруг шел пузырями, а все вокруг было как будто затянуто сетью. Потом стало ясно, что это она запуталась в сети и не может выбраться. Нет не она - Филиппо. А она не может помешать Кьяра не в первый раз видела эту сцену, когда вспоминала парня из семьи Брунелли. Она понимала, что это будет. Бывало будущее, которое можно изменить. А бывало такое которое подстерегало человека при любом повороте событий. Даже предостережение не могло что-то изменить. Не могла же она сказать рыбаку, чтобы не ходил в море вообще? А когда это должно было случиться, ей было неведомо, знала только, что тонул еще совсем молодой мужчина, а значит им не суждено прожить счастливую супружескую жизнь. Бывало и такое, что пытаясь изменить предначертанное человек тем вернее запутывался в силках судьбы. Кьяра редко плакала из-за своих прозрений. Но это был как раз тот случай. Филиппо ей был небезразличен. - Дочка, что с тобой? - ласково спросила Тереза, выходя во двор и обнимая девушку - Не мил он тебе? Или видишь что дурное? Кьяра мотнула головой, не желая признаваться. - Мне надо подумать, - сказала она. И в самом деле было надо. Готова ли она подарить счастье обреченному на скорую смерть, пока не истек отведенный ему срок, или нет. - Подумай, милая, - ответила мать и ушла в дом. По случаю позднего возвращения семья встала позже обычного, и теперь перед Кьярой мерцало солнечными бликами море - из-за гор солнце еще не показалось, но море уже принимало его пока еще ласковые лучи. Требовательно блеяли козы, да еще и собаки за ночь вылакали всю воду. Но прежде надо было доесть, и Кьяра, вытерев поледнюю слезинку, пошла заканчивать трапезу.
Э.П.Фандорин: переход из темы "Под знаком Монте-Кристо" *** Лучи раннего утреннего солнца озарили маленький Проприано, позолотили крыши домов и рыбацких хижин, окрасили в розовые цвета морские волны. Тронули верхушки деревьев, заглянули в окна. За одним из таких окон сладко спал человек: высокий темноволосый с сединой мужчина, прибывший в Проприано накануне, отдавший пачку документов и карту мрачному рыбаку в шляпе, нахлобученной так, что совершенно не было видно в вечерних сумерках лица, велевшему ему "сидеть, ждать и не высовываться", и так и не дождавшийся обещанных ему денег, который должен был принести некий Томмазо. Весь вечер просидел мужчина в полуразвалившейся хижине, вывесив наружу, на крючок у окна, как и уговаривались, рыбку с оторванной головой, но - никто так и не явился. Посреди ночи, замаявшись ждать, улегся на нехитрую постель (солома да тряпки, но чистые и сухие), и заснул так сладко, что до самого утра лишь ворочался да причмокивал во сне. И никто не шел. Он понятия не имел, что весь вечер за ним следят зоркие юные глаза того, кто также не дождался рассвета и, свернувшись клубочком под кустами, в высокой траве, как щенок - заснул и вот только сейчас, продрав глаза, как листик принесся к окошку- посмотреть, все ли с мужчиною хорошо. А уверившись, что тот изволит почивать мирным сном, поднялся на ноги, осматриваясь, параллельно разминая затекшее за ночь тело. "Убьет княгиня... Как есть убьет", - печально подумал Эраст Петрович, делая зарядку, к коей был приучен бонной с младых ногтей. Думать о том, что княгиня, должно быть, весь вечер сходила с ума от волнения, не хотелось: когда стало ясно, что отец еще долго тут проторчит, вопрос о том, возвращаться ли в порт, отпал сам собой. Особенно когда появился этот, в шляпе, который карты забрал. С того момента, как он ушел, Эраст Петрович начал готовить оборону на случай того, если придется, раскрыв себя, защищать папеньку: насобирал булыжников побольше, пару палок, да стянув с головы повязку, изготовил что-то наподобие пращи: набранными камнями пулять в неприятеля. Все одно - пропадать. Но неприятель так и не явился, и потому, прождав в засаде пол-ночи, Фандорин не заметил, как заснул от переживаний и усталости. А еще страшно хотелось есть, но еще больше хотелось пить. Морская вода не годилась совершенно, а от жажды сводило скулы и кружилась голова. Понаблюдав еще с полчаса, Эраст Петрович понял, что еще немного, и бухнется в обморок ,если не выпьет воды. Единственные свои деньги накануне он отдал человеку, с которым на телеге добрался до Проприано, и со вчерашнего дня у него во рту маковой росинки не было, не считая куска хлеба, который ему дал возница. Этот кусок он тянул весь вечер, но что такое кусок хлеба для юноши?.. Санька бы, настоящий который, наверняка свистнул бы что-нибудь вон хотя бы у той женщины с корзиной пирогов (или что у нее там?). Но то Санька, а он отнюдь не Эраст Фандорин, русский дворянин. А вот воды попросить можно. Выбравшись из укрытия и ополоснув лицо морской водой Фандорин направился вдоль берега - к хижинам: там как раз выходили из домов женщины: кто белье прополоскать или развесить, кто за корзинами рыбы, что наловили их мужья еще на рассвете.
Констанца де Росси: Половину пути до Проприано Констанца честно проспала, откинувшись на плечо Джованни - день накануне был трудный, легли они поздно, поднялись рано... и пока лошадка шла ровной рысью сперва по проселку, потом по лесной тропе, трудно было не поддаться соблазну сладкой дремы. Когда же они оказались на проезжей дороге, где вечно кто-то попадался навстречу или догонял сзади - то повозка, заставленная бочками с вином или кувшинами масла, то осел, нагруженный хворостом, в сопровождении хмурого погонщика, то всадник, тоже спешащий в Проприано - муж мягко разбудил ее* и завязал разговор. Джованни хотелось заранее обо всем договориться и предусмотреть различные дипломатические ходы, чтобы дело их увенчалось успехом. По тону синьора Карузо было понятно, что решимость его добыть козу непоколебима, и если понадобится, он возьмет дом несговорчивых Паоли приступом. Констанца развеселилась и пообещала помогать Джованни в любой переделке, но для начала попросила разрешения самой поговорить с Паоли... Быть может, они покажутся ей не такими уж упрямыми. Впереди блеснула голубая чаша моря, повеяло соленым бризом, и молодая женщина вдохнула полной грудью: - Господи, как же тут хорошо!.. Если ты достанешь мне козу, Джованни, а потом еще и гусей... Если купишь лодку, чтобы можно было иногда плавать по лагуне... Я никогда не захочу уехать отсюда! ________________________________________ * согласовано
Кьяра Паоли: Кьяра была рада перспективе оказаться на пастбище в одиночестве и больше всего боялась, что сейчас заявится Филиппо за ответом и по грустному виду Кьяры решит, что та его совсем-совсем не любит. Или догадается о правде. Так что девушка поспешила к хлеву - сперва поить и кормить собак, а потом уже и стадо выгонять.
Джованни Карузо: Джованни согласно кивал в ответ на щебетание жены, ему тут тоже нравилось, даже невзирая на нравы некоторых местных жителей. Но где их нет, норовистых да гордых-то? А места тут и впрямь были роскошны, и ему нехотя пришлось согласиться, что зеленые берега и лазоревые воды бухты Валинко будут даже покрасивее неаполитанской бухты, над которой высится грозный Везувий. Мечтания Констанцы тоже овладели его воображением, и он представил, как можно было бы славно зажить здесь собственным домом, завести хозяйство, народить детишек... От мечтаний его отвлекло то, что цель их путешествия оказалась уже совсем рядом. Он без труда нашел нужные ворота, и дружное меканье, раздавшееся по ту их сторону, подсказало, что козочек еще не выпустили пастись. Но пастушка уже собиралась выгонять их со двора на пыльную тропинку. Джованни спешился, оставив Констанцу в седле, и снял шляпу, поприветствовав давешнюю знакомую: - Доброе утречко, синьорина Паоли! А я снова к вам, вот... Женщина моя уж очень переживала, что ваша матушка отказалась козочку продавать. Решили мы с нею вместе удачи еще раз попытать.
Э.П.Фандорин: "Ну и люди!" - думал Эраст Петрович, бредя по берегу. "Что я, на черта похож какого? Или тут и за воду платить принято?" Первая же женщина, вышедшая с корзиной белья на крыльцо своего маленького дома, шуганула его, замахав руками, когда он, подойдя к плетеной ограде, попытался попросить напиться. На итальянском, разумеется. Но то ли здесь разговаривали иначе, то ли и правда женщина испугалась чего, но разозлилась она отчего-то не на шутку, и, замахав на него руками, дала понять, чтобы убирался восвояси. Опешив от такого приема Фандорин отправился дальше. Вторая женщина, вернее - совсем молодая девушка с неприбранными, распущенными волосами, расчесывавшая их у окна, захлопнула ставни. Третья оказалась глухой: сперва юноша решил, что его не понимают, но потом стало ясно, что старушка попросту не слышит. В четвертом доме на крыльцо вышел сурового вида мужчина и так глянул, что стало ясно, что здесь лучше не задерживаться. А дальше домов и не было, лишь наверх вела тропинка, к тем домам, что стояли выше. "Поднимусь, поищу хотя бы колодец. Должен же он здесь быть! Или пруд. Или речку хотя бы", - подумал незадачливый путешественник, изнывая от жажды и поднимаясь вверх по тропинке к большому дому, вокруг которого были развешаны рыбацкие сети. "Хоть что-нибудь!" Тропинка все не кончалась. Наверху по дороге процокала копытами лошадь. Верхом на ней сидели молодая темноволосая женщина, очень красивая, и крепкий мужчина. Фандорин глянул на них, провожая взглядом, и поплелся дальше.
Кьяра Паоли: Кьяра выгнала коз из сарая и повела на выход. Сдвинув тяжелый засов с ворот, она приоткрыла створки и тут же увидела приближвющуюся лошадь с двумя всадниками на спине. Один из них был ни кто иной, как позавчерашний неаполитанец. За ним сидела очень красивая женщина с темными вьющимися волосами. Лицо у нее было выжидающее: как у ребенка, которому обещали гостинец*, но было непонятно, выполнят ли обещание. Ребенок... ребенок... почему-то это слово при взгляде на женщину застряло у Кьяры в голове, но так и осталось неясным образом, связанным с путницей. Зато у девушки внезапно улучшилось настроение. Карузо поравнялся с Кьярой, спрыгнул с седла и снял шляпу. - Доброе утречко, синьорина Паоли! А я снова к вам, вот... Женщина моя уж очень переживала, что ваша матушка отказалась козочку продавать. Решили мы с нею вместе удачи еще раз попытать. - сказал он. Кьяра заметила, как за их спиной уже маячило несколько детишек и пара соседок, а значит, сейчас у них будут зрители - с позавчера история битвы с армией неаполитанцев. ясное дело, еще не поросла мхом. Стоило показать, что на сей раз балагана не будет, а потом по возможности скорее увести гостей во двор, чтобы не смущали. Отец уже велел продать им козу, а прибывшая женщина скандалисткой не выглядела, значит и мать кричать не станет при ней, тем более на беременную. О! Вот оно, вот причем ребенок! Эта женщина недавно зачала**. Скорее всего, не знает еще и сама об этом, Тереза тем более, но если что, Кьяра дала себе зарок обеспечить на сей раз спокойную обстановку. Совет приехать, если что, с женой был позавчера дан просто исходя из здравого смысла, но явно пришелся ко двору. - Здравствуйте, синьор Карузо, и Вам приветствия, синьора, - сказала она, улыбнувшись будущей матери чуть шире, чем могла бы при виде незнакомого человека. - Ну. уж думаю, на сей раз все будет куда более приятно для всех. Кого не подкупит, когда за козочкой ездят едва ли не с бОльшим рвением, чем за невестой! Кьяру легонько боднули в ногу, когда безрогая голова протискивалась через юбки Кьяры между ее ногой и столбом ворот. Желтые глаза Монетты уставились на старого недруга. - Ме-е! - веско сказала коза. ____ * исхожу из того, что писала о своем состоянии сама Констанца ** состояние беременности согласовано
Констанца де Росси: Констанца сперва немного смутилась под пристальным взглядом темных глаз красавицы -рыбачки. Очень уж был проницателен этот взгляд, завораживал, как глубокая вода, и сиял, как церковные свечи - перед ним никакому мраку было не устоять. Джованни не солгал: юная корсиканка в самом деле смотрела прямо в души людские и читала по ним, как по книге. Но скрывать Констанце, в сущности, было нечего. Она никогда никому не причиняла сознательного зла, жила по совести и оставалась верной единственной любви - трудной и сладостной, и отвечать за эту любовь готова была хоть самому Создателю. И сейчас она пришла не со злом, не с гордым требованием, а с вежливой просьбой и обещанием щедрой платы. - Здравствуйте, синьорина, - проговорила она, очень надеясь, что не выглядит этакой надменной барыней, восседающей на коне и лишь по необходимости снизошедшей до беседы с простолюдинкой. - Вы уж простите нас с Джованни за беспокойство - это все моя вина. Слава о ваших козочках разнеслась по Корсике намного дальше границ Проприано, вот и до нас дошла. Дозвольте хотя бы посмотреть на ваших красавиц... Прежде чем она успела досказать, послышался шорох, вперед протиснулась коза - ну в точности такая, как представлялась Констанце в мечтах: большеухая, медового окраса с желтыми полосочками и черными крапинками, изящными копытцами и глазами, как темный янтарь. - Мееее... - прострекотала коза, но для молодой женщины этот звук был слаще соловьиного пения. - Ой! Джованни! Вот же она! Синьорина... можно ли купить эту козочку?..
Кьяра Паоли: Приезжая женщина сразу заприметила Монетту. Кьяра ее понимала - они сами любили эту скандальную особу, в смысле, козу. Но все же нехорошо было пихать на продажу первую попавшуюся. Девушка пошире распахнула створку: - Да вы проезжайте, да на других гляньте, может какая другая Вам и больше глянется. Эта хорошая, только уж больно бодливая. Вот муж Ваш позавчера даже на котлеты ее пустить хотел.
Констанца де Росси: - Что? На котлеты... эту прелесть??? - Констанца посмотрела на мужа - сперва растерянно, а затем ее ласковый взгляд вдруг стал свирепым, как у фурии. - Джованни, как ты мог! Ты же напугал ее до полусмерти, неудивительно, что она на тебя рассердилась! Молодая женщина спешилась и стала приближаться к козе, чтобы загладить - в прямом смысле слова - причиненную ей обиду: - Красавица моя... Не сердись, он это не со зла. Вот, возьми - это для тебя! - Констанца нашарила в поясной сумке заранее припасенную длинную хлебную корочку, чуть присоленную, и протянула козочке.
Джованни Карузо: "Ну, чую, теперь все срастется, как надо!" - глядя на жену, ласкавшую козу-бодунью, Джованни перевел дух, битвы, на которую он себя пол-суток настраивал, может и не потребуется. Вслух же заметил: -Ага, напугал, как же! она-то первая меня боднула, и не со страху, а так, из вредности. Вишь, рога ей спилили не зря, наверняка! Пользуясь приглашением юной рыбачки, он завел лошадь во двор, подальше от любопытных соседских глаз.
полная версия страницы