Форум » Средиземноморье » Корсика, 1861 год, декабрь. Коза и колдунья. » Ответить
Корсика, 1861 год, декабрь. Коза и колдунья.
Джованни Карузо: Джованни и Констанца только недавно обосновались на Корсике, перебравшись с помощью новых покровителей из шумного и многолюдного Аяччо подальше, в старинный Сартен, городок, облюбованный паломниками, святыми отцами и... контрабандистами. Он был воздвигнут лет триста назад в гористой местности неподалеку от маленького порта рыбацкой коммуны Проприано, где рыбаки и местные каботажники промышляли свои уловы. Отец Мазерино, глава местной церковной общины и по совместительству - надзиратель за лесным братством контрабандистов, пригрел новых "чад господних" и пустил их обживать старый фермерский домик, поначалу больше походивший на сарай для коз и кур, но постепенно стараниями Констанцы и маленькой немой девочки, нанятой в прислужницы, превратившийся в довольно уютное жилище - приют скитальцев. Скоро по двору уже бегали куры, снабжавшие Джованни и Констанцу свежими яйцами, а запасы, привезенные ими из Аяччо, пополнились местной вяленой рыбой и крольчатиной, которую Джованни иногда извлекал из силков, расставленных в ближайшей лощине. Осталось раздобыть козочку, чтобы в доме не переводилось свежее молоко, масло и сливки. Отец Мазерино отказался отдать им одну из своих шустрых и вислоухих коз, сославшись на нашествие паломников и свою собственную сыроварню, для которой ему требовалось постоянное количество молока. Но он же благословил Джованни поехать в Проприано и найти там семейство Паоли - они славились разведением особой породы коз, дающей много жирного молока, и такой же неприхотливой в уходе, как все прочие козы острова. Если неаполитанцу удастся понравиться сеньоре Паоли, она быть может и согласится продать ему одну из своих козочек. Констанца так радовалась будущему приобретению, что торопила Джованни с этим делом - как если бы от него зависело все их будущее. И вот настал день, когда Карузо запасся монетами, оседлал кобылку и, расцеловав на прощание жену, потрусил по крутым горным тропкам в сторону Проприано. За козой.
Кьяра Паоли: Кьяра кинула взгляд на неаполитанца и примирительно подняла руки, повернувшись к матери: - Матушка, думаю, сеньор уже уходит, а нам проблем с законом вот только не хватало. Тем более, что он только что извинился. Потом она повернулась к Джованни. - Вам и правда лучше нас покинуть, пока это все не кончилось плохо. Тереза нехотя махнула Неро, и собака расслабилась. Фьера все еще рычала, да и хозяйка дома смотрела еще волком, но дочь была права. Девушка отпустила брыкающуюся уже Монетту и подтолкнула ее в сторону от визитера, а сама подошла к нему поближе. - Прощайте, сеньор, - сказала она вслух, а потом понизила голос, делая вид, что очень занята разгоном понабежавшей вновь собачьей малышни, - Если Вам от супруги уж больно сильно достанется и она будет вот прямо настаивать, что козу надо купить именно тут, можете попробовать приехать с супругой, против женщины, если она у Вас не скандальная с чужими и не крикливая да обхождение вежливое знает, матушка уж собак-то спускать не станет. Да... и держитесь сегодня подальше от сковородок. И добавила громко. - Давайте-ка я Вас до ворот провожу.
Джованни Карузо: Джованни сухо поклонился старой синьоре Паоли и с благодарностью взглянул на ее юную дочь: - Спасибо вам, синьорина, за доброту, и за предупреждение тоже. Правда, вот коли вы мне еще при нашей встрече наказали бы держаться подальше от ваших коз, такого конфуза не вышло бы. Ну да ладно, и на том спасибо, что собачек придержали. Он вышел за ворота и счел нужным обратиться к толпе зевак: - Приношу и вам, добрые соседи достойного семейства Паоли, извинения за беспокойство. Расходитесь с миром, да благословит вас Пресвятая Дева Мария! - воззвав к милости небес, Карузо проторил себе дорогу к кобыле, отвязал повод от кольца коновязи, вделанного в стену, и забрался в седло. Окинув прощальным взглядом негостеприимный двор, он еще раз поклонился молодой синьорине: - Не поминайте лихом, здоровья вашей матушке и вашему батюшке, а вам мужа хорошего! Распрощавшись со всеми должным путем, он ударил кобылу пятками и направил ее по тропинке, прочь от этого места, про себя вознося хвалу своему заступнику святому Януарию, что тот не покинул его в час опасности и дал выбраться из этой истории без потерь, хоть и без козы тоже. "Придется Констанце покамест смириться с тем, что не будет у нас козы своей. Вон, у отца Мазерино и сыра можно брать вдоволь, и молока с маслицем..."
Констанца де Росси: Констанца, должно быть, раз десять выбегала на дорогу, чтобы посмотреть, не едет ли Джованни. После того, как они оказались на Корсике, дни ее проходили в беспрестанных заботах по дому и тревогах о хлебе насущном, вечера заканчивались бурными ссорами не реже, чем романтическими прогулками по живописной округе, а по ночам она то обнимала своего мужчину, то выплакивала глаза, тоскуя по родному крову и тихой безмятежной жизни в монастыре. Когда она увидела смешных вислоухих козочек отца Мазерино, то захотела одну из них со страстью ребенка, неизбалованного ни подарками, ни родительской лаской; и обещание Джованни непременно достать ей пленительное животное, склонили к нему сердце Констанцы больше, чем самые страстные клятвы в любви. Джованни долго готовился, считал деньги, запрягал лошадь, переспрашивал, какого именно козленка желает его милая - словом, взялся за дело всерьез. И когда Констанца, наконец, заприметила всадника на вершине холма, то почувствовала, что больше не может ждать ни одной лишней минуты, и бросилась бежать навстречу мужу. С собой она прихватила ремешок, чтобы взять козленка на поводок, и длинную корочку хлеба, чтобы угостить малыша и показать, кто его хозяйка. Но Джованни ехал как-то уж очень быстро, и сколько она не приглядывалась, но так и не смогла различить притороченного к седлу объемистого тюка. Следом за лошадью тоже никто не бежал... Сердце молодой женщины сжалось от горького разочарования. - Джованни! - крикнула она. - А где же моя козочка?..
Джованни Карузо: Джованни заприметил радостную Констанцу, бегущую ему навстречу, и нахмурился. Конечно, надо было хоть силком утащить эту проклятую козу - только бы теперь не видеть разочарования и обиды на лице любимой! Но сделанного не воротишь, придется ему теперь объяснять, отчего он вернулся без желанного подарка... Джованни придержал кобылу, когда до жены оставалось несколько шагов: - Прости, родная, козочку я не добыл, и сам едва ноги унес из этого проклятого Проприано! Спасибо отцу Мазерино, вот уж надоумил! Да эти Паоли - сущие ведьмы, обе, что молодая, что старая! Собак на меня спустили! Вот! - и он указал жене на прокушенную руку. Ему вдруг тоже захотелось поделиться с любимой своей обидой на неласковый прием, но по лицу Констанцы он догадался, что сейчас она вовсе не настроена жалеть его...
Констанца де Росси: - Что? Ты собак испугался, и поэтому без козы уехал? - Констанца даже задохнулась от возмущения. - Потерял целый день, и все без толку... Она уперла руки в бедра, как истинная корсиканка, и почти закричала: - Зачем же ты тогда вообще вернулся? Неужели во всем Проприано одна семья только и продает коз - да ездил ли ты туда вообще?.. Обманщик! Лжец! Наверное, вино пил в таверне, там же и деньги все спустил, а меня за дурочку принимаешь! Она топнула ногой, так что белая пыль разлетелась в стороны из-под туфли. - Разбойник-неудачник! И как меня только угораздило с тобой связаться! Да лучше бы ты меня убил тогда, в лесу!.. Слезы фонтаном брызнули из ее глаз, она махнула рукой и побежала к дому.
Джованни Карузо: - Констанца! Постой! Ну куда ты! - Джованни пришпорил лошадь и в два счета догнал жену, преградив ей путь. - Подожди ты, женщина! Он соскочил на землю и растопырил руки, не давая Констанце пройти к дому, где, как он знал, лежала парочка увесистых сковородок... - Прекрати реветь! Добуду я тебе козу!
Констанца де Росси: - Вот когда добудешь, тогда и приезжай! - Констанца сжала кулачки и ударила Джованни в грудь - не сильнее, чем мог бы ударить ребенок, но она вложила в свой жест столько злости и негодования, что его трудно было не принять всерьез. - Убирайся! Убирайся прочь, я не желаю тебя видеть!
Джованни Карузо: - Ах вот как! Стало быть, коза тебе дороже мужа?! - возмутился Карузо, схватив жену за руки, и встряхнул ее за плечи, стремясь привести в чувство. - Ну перестань уже, хочешь весь Сартен поразвлекать нашей ссорой? Вон, смотри, уже фермерские батраки на нас вылупились! Идем-ка в дом, пока и тут полон двор зевак не набежал! С меня довольно на сегодня унижений! Он потащил ее за собой, напрочь позабыв о словах девушки-колдуньи про сковородки. Сейчас Карузо было куда важнее избежать насмешек со стороны соседей, второго такого испытания в один день его гордость не выдержала бы.
Констанца де Росси: - Пусти меня, грубиян! - Констанца извивалась в руках Джованни, и то дергала его за волосы, то лягалась не хуже козочки. - Убери свои руки, мужлан проклятый, как ты смеешь так со мной обращаться! В этот момент муж почти перекинул ее через порог, сам зашел в дом и поспешно закрыл за собой дверь.* Потеряв равновесие, Констанца покачнулась, но устояла на ногах; стены надежно скрывали их от посторонних глаз, и женщина этому даже обрадовалась - наконец-то она могла дать выход своей ярости, без оглядки на любопытных соседей! И гроза забушевала с новой силой. Констанца кричала, взывала к Мадонне, обвиняла супруга во всех смертных грехах, припоминала все давние проступки и проклинала день, когда они встретились... Должно быть, разочарование из-за козы стало последней каплей в долгой чаше ее терпения, и теперь эта чаша пролилась на голову бедного Джованни, как огненный дождь на Содом. ______________________________________________________- * согласовано
Кьяра Паоли: Кьяра закрыла пока ворота, невзирая на настойчивое блеяние голодной скотины и укоризненно посмотрела на мать. - Матушка, ну что ты, право слово. Что ты на бедолагу напустилась и чуть собаками не затравила? Не принц, это точно, так ведь и не принцам с принцессами коз пасти да доить. Зато соседушек повеселили на славу. Тереза отпустила ошейник серой собаки, и уже успокоившаяся Фьера занялась щенками. Пожилая женщина стала растирать затекшие в хватке пальцы. - Не нравится он мне. Как вот тебе коз теперь пасти, может, он где за деревней тебя поджидает. Если не отомстить, так козу отнять, а то и все стадо увести - по голосу Терезы было понятно, что она, остыв, поняла, что переборщила со страстями, но признавать это не хочет, да и мнения своего не поменяла. В словах Терезы был определенный резон, но Кьяра не чуяла опасности, когда она говорила сеньору Карузо про сковородки, она явственно чувствовала, что тому будет чем заняться на досуге, а вот она уже полдня потеряла в этих перепалках. - Нет, матушка, не поджидает, я знаю. Да и резоны ему какие, его полдеревни видело и в свидетелях ходит, имя известно, а обида не так уж велика. А вот от жены влетит, точно говорю., - Кьяра улыбнулась. Следы улыбки тронули и губы ее матери, когда та представила, что может натворить расстроенная женщина, когда муж даже с таким плевым делом. как покупка козы, не справился. Кьяра добавила: - Матушка... Может статься, вернется он. И если привезет с собой свою жену, - девушка решила не поминать о том, что эта пара, судя по всему, не венчана, - значит и правда коза им нужна сильно. Ты уж продай им любую, на какую укажут. Людям польза, нам деньги, а коза к нам еще вернется. - Это мы еще поглядим, - проворчала Тереза. - Ну иди уж, коли не боишься. Кьяре, конечно, было немного боязно все же, но виду она не подала, и вновь выгнала стадо из ворот. Идти по деревне было сложно, кто не был занят где-то вне Проприано, все уже знали о произошедшем, судачили и дергали проходящую Кьяру с расспросами. Приходилось отмахиваться, мол, "простите люди добрые, но сами все видели, а у меня козы некормлены". Остаток дня прошел благополучно, и к вечеру стадо без приключений вернулось домой.
Сальвадоре Паоли: Глава семейства Паоли явился домой ранним вечером, пока Кьяры еще не было, и еще от пристани был встречен стройным хором голосов, то хохмящих по поводу буйного нрава благородного семейства, то уважительно комментирующих, как его супруга только силами своими, дочери, двух собак и козы отразила нападение на дом благородного семейства толпы свирепых неаполитанцев. Причем свидетелей побоища было полно, но никто из соседей в драку не вступал, зато неаполитанцы, завидев, что к осажденным могут в любой момент на помощь придти другие жители коммуны, позорно бежали. Полностью сбитый с толку Сальвадоре, недоумевающий еще и по поводу того, что дочь не пришла помогать расстилать сети, просто вытащил их из лодки и стал складывать рыбу в корзины. Сильно горевать по поводу отсутствия Кьяры не стал: судя по разговорам, дома все живы-здоровы, а вот рыба ждать не станет. На подхвате у него были несколько дюжих подростков, которые за небольшую плату помогали Сальвадоре потрошить и нести улов к дому. Туда к нему ввечеру приходили соседи, желающие купит рыбу, впрочем, это дело вела либо жена, либо дочь, сам Сальвадоре отсыпался несколько часов. Рыба ждала в погребах. А в середине ночи рыбак двигался в Аяччо, продавать улов там, если никто из богатых местных усадеб не заказывал. Вся семья собралась за ужином, когда на улице было довольно темно. Только тогда сеньор Паоли услышал впервые эту душераздирающую историю с неаполитанцем (которой оказался один одинешенек) в близком к истинным событиям виде. Тереза, ясное дело, приукрасила поведение гостя, но и так Сальвадоре слушал-слушал, да и засмеялся в конце концов, прикрыв ладонью глаза и кустистые брови. - Ай да Монетта, ай да козочка, защитница наша! - рыдал глава семьи. Жена сердилась и распалялась все больше. Но нахмуриться его заставило только известие о том, как Карузо сравнивал Неаполь и Корсику. - Тебе бы все позубоскалить.- упрекала его жена. - А отец Мазерино этому прыщу из своих не продал ни одну! - Ох! - сказал Сальвадоре, отсмеявшись. - Так это ж отец Мазерино, он вечно то хитрит, то мудрит. Если еще явится, продай ему козу. Поторгуйся только, как следует.
Джованни Карузо: Констанца де Росси Джованни поначалу опешил от бури упреков и обвинений, которую обрушила на его голову Констанца. Львиная их доля была несправедлива, но неаполитанец некоторое время и словечка не мог вставить в этот стремительный поток эпитетов и резких выражений, изливавшийся из уст благородной наследницы замка Нуово так же естественно, как если бы она была какой-нибудь местной рыбачкой. Но терпению Карузо настал свой предел, когда от перечисления его мнимых и явных прегрешений она перешла к оскорблению его происхождения и нынешнего рода занятий. "Пресвятая Дева и святые угодники! Да что за вздор она городит! И это после всего того,что мы пережили вместе? И после ее признаний в безумной любви до гроба? Ну хватит, баста! Мое терпение кончилось!" Чувствуя, как недоумение постепенно сменяется злостью, а злость - слепой яростью, Джованни решил не доводить дело до греха и, схватив первое, что под руку подвернулось - глиняную миску - запустил ее в стену позади Констанцы, метя так, чтобы ненароком не задеть ее саму. Глина с грохотом раскололась, осколки брызнули по всей кухне и на миг воцарилась желанная тишина, позволившая ему взять слово: - Так, женщина, теперь прикуси язык и слушай меня! Или ты немедленно примешься за свои дела или... - но договорить он не успел, потому что Констанца схватила в руки какую-то кухонную утварь и метнула прямиком ему в голову, не заботясь о том, попадет или промахнется*... ___________________________ *согласовано
Констанца де Росси: - Примусь за дела? Примусь за дела?! - Констанца рычала, как рассерженная тигрица. Брошенная миска ее не испугала, как и перспектива побоев (по сравнению с тем, как лупили своих жен соседи-корсиканцы, Джованни и пальцем не трогал супругу, а к шлепкам пониже спины она с самого детства относилась философски). Она только сильнее разозлилась, сдернула с крючка сковородку на длинной ручке и перехватила, как алебарду: - Я примусь за дела не раньше, чем ты исполнишь свое обещание! Можешь изливать свой гнев на пустые кастрюли - мне все равно, но пока у меня не будет козы, плита останется холодной! А спать... спать отправляйся в сарай! Даже не надейся, что я позволю к себе прикоснуться!
Джованни Карузо: - Ах, не позволишь, значит? Ишь ты, какая недотрога! Ну я тебе сейчас задам такую трепку, что надолго запомнишь, как меня сердить! - Джованни рассердился не на шутку тем, что жена даже слушать его не стала и продолжила гнуть свою линию. Появление в руках Констанцы сковородки, которую женщина явно собиралась использовать отнюдь не по прямому назначению, вдруг напомнило предостережение юной корсиканки... Но сейчас неаполитанцу было не до того, чтобы восхищаться ее провидческим даром - предсказание грозило сбыться немедленно, если он не предпримет срочных действий по обезоруживанию разъяренной супруги. Растопырив руки и слегка нагнувшись вперед, Джованни пошел на жену, как если бы перед ним было дикое животное, которое нужно поймать и усмирить. Он глаз не спускал со сковороды, но, чтобы Констанца сама испугалась и одумалась, принялся громко браниться в ответ на ее выпады, перемежая бранные слова с глухим порыкиванием.
Констанца де Росси: Осознав, что муж настроен более чем серьезно, и вот-вот схватит ее, Констанца заверещала не хуже козы, и швырнула в него сковородку. Ей удалось выиграть несколько секунд и проскочить под левой рукой Джованни прямо к входной двери. Но бежать на дорогу и устраивать бесплатный цирк для соседей точно было плохой идеей: во-первых, никто все равно не поможет, потому что вмешиваться в отношения мужа и жены может только священник, да и то с оглядкой, а во-вторых, в ссоре не следовало переступать границу, за которой Джованни из виноватого окажется пострадавшим. Если это случится, ей самой придется просить прощения, и возможно, она получит его не с первого раза. "Ну уж нет!" - сказала себе Констанца и побежала в сад, разбитый прямо за домом, прятаться среди фруктовых деревьев, зарослей ежевики, розмарина, жимолости и шиповника.
Джованни Карузо: Сковородка пришлась бы ему прямо в лоб, если бы, повинуясь многолетней выучке, он не закрыл голову руками. Чугун пребольно стукнул его по запястью, но в остальном серьезного урона удалось избежать. Однако, в сражении со сковородой, он упустил ту, что так ловко метнула свое орудие и удрала прятаться от него или искать защиты у соседей от мужа-деспота и тирана! Карузо терпеть не мог, когда кто-либо становился свидетелем их ссор, и поспешил пресечь подобный исход дела. Выскочив следом за женой из дома, он успел заметить край ее юбки, скрывшийся в кустарнике, отгораживающем двор от сада. - Стой! Куда! А ну вернись! Вернись в дом, Констанца! - едва сдерживаясь, чтобы не заорать в голос, Джованни бросился за ней, кровь в его жилах вскипела огнем и гнев смешался с вожделением. Ворвавшись в сад, он на мгновение остановился и прислушался-пригляделся, отыскивая ее укрытие, как волк ищет след затаившейся добычи. Ему остро вспомнилось,как он уже однажды догонял Констанцу, когда она стремилась сбежать из укрытия разбойников в старых развалинах.Тогда она решила, что достаточно хитра и сумеет обмануть его и убежать в безопасное место, где ему будет трудно разыскать ее. Но она ошиблась - он знал эти холмы и развалины старинной крепости, как свои пять пальцев, она же оказалась там впервые, и конечно, попалась. Ах, сколько в той встрече было страсти, когда она окончательно сдалась, отдалась на его милость, позволила ему овладеть собой посреди сосен прямо на земле, усеянной хвоей. Там и тогда он позволил себе раз и навсегда сделать ее своей, отбросив прочь остатки сомнений, и она оказалась куда как расположена принять его власть... Теперь история повторялась, пусть и не так, и не по такому же поводу, но он снова выслеживал ее в зарослях, и чувствовал, как тело наполняется желанием и желание это требует немедленного утоления... Вот качнулись ветки шиповника, сквозь ажурную листву мелькнула блузка Констанцы и Джованни бросился туда, вытянув руки перед собой, чтобы мелкие шипы не поранили ему глаз. Прорвавшись сквозь заросли, он успел схватить жену за край юбки и потянул ткань на себя. Послышался треск, испуганный возглас, и в тот же миг Карузо настиг свою пугливую козочку и заключил ее в объятия...
Кьяра Паоли: После ужина отец прилег вздремнуть, мать, которой весь следующий день предстояло провести в одиночестве, доделала свои дела и тоже ушла спать, а Кьяра полночи возилась с делами, которые можно было сделать при свечах. Как подошло время, девушка разбудила отца. Вместе с Сальвадоре встала и хозяйка дома, чтобы закрыть за отъезжавшими ворота. Многие в ее возрасте маялись дурным сном, но у Терезы с ее железным здоровьем такой проблемы не было, и Тереза собиралась по возвращении снова лечь. Сальвадоре погрузил на телегу корзины с рыбой, вынесенные из погреба, и позвал Неро, которому предстояло сопровождать отца и дочь. Кьяра открыла ворота, пока Сальвадоре устраивался на козлах. - Хорошая сегодня луна, яркая, - одобрительно произнес сеньор Паоли, глядя на расщедрившееся ночное светило и сколь можно было судить - безоблачное ночное небо. Телега выехала за ворота, Кьяра помогла матери закрыть створки и забралась на телегу. За спиной лязгнул засов. Девушка забралась на сено между корзинами - собиралась вздремнуть по дороге. Сальвадоре тронул лошадь, и ее копыта застучали по мостовой. Хорошо смазанные колеса телеги не скрипели, только хрустели мелкие камешки и песок. Неро бежал рядом с телегой.
Констанца де Росси: Джованни Карузо Оказавшись в руках мужа, сдавивших ее, как стальные обручи, Констанца придушенно пискнула, точно заяц в силке, но через мгновение снова обрела голос. Правда, теперь в нем было меньше ярости и больше испуга перед превосходящей силой противника: - Пусти, Джованни... Пусти, не надо!.. Ох, это же моя единственная приличная юбка! Джованни!.. Перестань сейчас же, бандит, ммммммм... Разбойник! Ах... Бесстыдник, мы же здесь как на ладони, нас увидят...Джовааанни... - в последнем стоне звучала уже неприкрытая мольба.
Джованни Карузо: - Еще чего! Не пущу! - Джованни без особого труда одолел сопротивление женщины и, приподняв ее над землей, поволок обратно к дому, чтобы спрятать свою "добычу" от жадных взоров соседей, могущих ненароком оказаться поблизости их фермы. Дисклеймер: NC-18. Застенчивым и не любителям эротики под кат лучше не заглядывать. Втащив брыкающуюся и слабо протестующую Констанцу в двери, он пинком захлопнул створку и повлек жену к постели, аккуратно заправленной ее заботливыми руками. Кинув ее на покрывало, Карузо стащил со своего взмокшего тела жилет и сорвал шейный платок, прежде чем продолжить то, что намеревался. Руки его уверенно переместились на колени женщины и раздвинули их властным жестом. На дворе стоял декабрь и она носила теплые чулки на подвязках, но в пылу борьбы чулки оказались спущены, так что под ладонями неаполитанец ощутил живое тепло разгоряченной кожи. Вдохнув ее запахи и зарычав от приступа вожделения, он подался вперед и придавил Констанцу сверху, не дав ей выскользнуть или увернуться от его настойчивых происков...
Констанца де Росси: - Джованни, Джованни, подожди... - смущенно зашептала Констанца, и уткнулась пылающим лицом мужу в плечо. - Ну нельзя же так... Сейчас день! Я еще не начинала готовить тебе еду, ты сам станешь меня бранить за лень. И потом, я тебя еще не простила! Пытаясь на словах урезонить нетерпеливого страстного любовника, некстати пробудившегося в неаполитанце, она с очаровательной женской непоследовательностью одной рукой расстегивала на нем рубаху и ремень, а другой - помогала распускать шнуровку корсажа. Констанца часто сердилась на того, кто был ей одновременно и другом, и господином, и защитником, и возлюбленным, часто плакала от обиды и жалости к себе, и не всегда Джованни был с ней таким, как ей мечталось. Но она любила его и твердо знала, что и он любит ее больше всех на свете. Когда же он прикасался к ней так, как сейчас, властно, настойчиво, но одновременно нежно и по-своему искусно, Констанца теряла голову, и все, что разделяло их, переставало существовать.
полная версия страницы