Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » В поисках Микелетто » Ответить
В поисках Микелетто
Рудольф де Самбрей: Время действия: 14 апреля 1866 года, параллельно с событиями в треде "Материнское сердце" Участники: Джованни Карузо, Микелетто, Рудольф де Самбрей, игротехи Суть квеста: Как двое взрослых мужчин сбивались с ног, чтобы отыскать в чреве Парижа одного маленького мальчика... [more] ... а маленький мальчик гулял все это время в Люксембургском саду. [/more]
Ответов - 20
Джованни Карузо: Джованни и маркиз договорились действовать заодно. Перво-наперво стоило обследовать близлежащие улицы - Карузо не так уж давно отлучился из отеля, чтобы за это время мальчик успел добраться в одиночку в предместья или глухие районы города. Если, конечно, его кто-нибудь не увез... Мысль о том, что его сына тоже кто-то мог похитить, жгла душу Джованни адским огнем - и он теперь сполна понимал, каково было Констанце услышать подобную новость... Они вместе с маркизом и его приятелем решили разделиться, чтобы обыскать как можно больше улочек и переулков, прилегающих к отелю. Самбрей пообещал мобилизовать на поиски всех встреченных им парижских гаврошей и кучеров, Робер сказал, что предупредит знакомых лавочников и дворников. Джованни оставалось только сгорать от стыда перед этими двумя - они и вправду поступали так от чистого сердца, просто чтобы помочь найти ребенка, потерявшегося в большом городе. А у него тут знакомых не было вовсе. и потому приходилось рассчитывать только на собственные ноги и глаза. Вот ноги и несли его широкими шагами по мощеным мостовым, заворачивая во дворики и подворотни, а глаза обшаривали каждую маленькую фигурку, возникавшую в поле его зрения. Чистильщик обуви сказал, что на мальчике был матросский костюмчик и легкое пальто - стало быть, его все-таки одевала горничная... Но сама она, обнаружив пропажу ребенка, теперь куда-то скрылась, боясь появиться перед гневным взором отца. А Джованни уже пару раз обознался, пускаясь догонять нянек с детишками и пугая их своим видом и акцентом...
Рудольф де Самбрей: Круг поисков постепенно сужался. Рудольф был уверен, что Дюваль как следует обшарит все закоулки между отелем и Пантеоном, в то время как он сам с товарищами обрыскали Латинский квартал от площади Сен-Мишель до аббатства Сен-Жермен и Люксембургского сада, заглянули в каждую подворотню, в каждый дворик и в каждую кондитерскую. Неосмотренным оставался только сам Люксембургский сад, раскинувшийся между бульваром Сен-Мишель и набережной. Но без четкого плана действий по его аллеям и цветникам можно было бродить часами; в толпе детей, которые вечно носились по дорожкам среди фонтанов и клумб, сидели в беседках или толпились у балаганчиков кукольного театра, различить Мишеля было не легче, чем иголку в стоге сена. Нужно было что-то придумать, но как назло, маркизу ничего не приходило в голову. Для начала он решил дождаться Дюваля у главного входа в сад и обсудить с ним дальнейший маршрут поисков.
Джованни Карузо: Джованни добрался в своих бесплодных поисках до Пантеона, загнав себя подъемом по крутым лесенкам. Там он остановился перевести дух и принялся разглядывать доступную ему часть города сверху, про себя моля святого Януария указать ему дорогу к сыну. Но улочки, по которым мог блуждать в поисках мамы Микелетто, скрывались за черепичными крышами и шпилями соборов, петляли вниз с холма Сент-Женевьев, растворялись в бульварах и парках... Рудольф де Самбрей предложил встречу возле восточного входа в Люксембургский сад. Время, назначенное им, неуклонно приближалось, и, как знать, может быть, ему повезло больше и мальчик будет ждать папу-растяпу рядом с добрым дядей? Эта мысль подстегнула Джованни, он остановил пролетку и велел кучеру доставить его к месту встречи. Пока кобыла цокала по булыжной мостовой, Карузо не переставал вглядываться в попадавшихся ему на глаза детей, один раз даже готов был выскочить на ходу из экипажа - но похожий издалека на Микеле мальчик в матросском костюмчике и сером пальто оказался рыжим и конопатым. И при толстой негритянке-няне. - Вот черт! - с досады выругался Джованни, и на несколько минут даже утратил поисковый азарт, откинувшись на кожаную спинку и скрестив руки на груди. Обида на несправедливость судьбы накрыла его волной острого отчаяния от собственного бессилия и никчемности. Но очередной ребенок, оказавшийся в поле его зрения заставил его высунуться наружу все с той же надеждой. Пока, увы, бесплодной... Самбрей уже ожидал его возле решетчатой арки сада. Один. "Значит, ему тоже не повезло найти мальчика..." - эта мысль неожиданно принесла облегчение, уравняв усилия Джованни с маркизовыми. Стало быть, или они оба бессильны или им просто пока не посчастливилось напасть на след ребенка. Расплатившись с возницей, Карузо повернулся к Самбрею: - Так, что нам теперь делать? Вы предлагаете обыскать сад?
Микелетто : Утро для Микелетто началось со слез и капризов: спросонья у него все еще побаливал немного живот, и пришлось пить противное и горькое лекарство, которое сдвоенными усилиями по ложке вливали ему в рот отец и дядя Франсуа. Когда ни уговоры, ни посулы не возымели действия, взрослые пошли на обман, и замаскировали микстуру молоком... Микелетто слишком поздно распознал подвох, и снадобье все-таки попало к нему в желудок. После этого живот прошел, но мальчик затаил обиду, и очень скоро ему представился случай поквитаться: он опрокинул на ковер тарелку с кашей, принесенную горничной, а заодно перевернул кофейник, из которого папа не успел налить даже полчашки кофе. Пришлось снова звать на подмогу горничную. Пока она наводила порядок в комнате, дядя Франсуа куда-то отлучился, а папа пошел переодевать испачканную рубашку. Этого времени Микелетто вполне хватило, чтобы перемазать вареньем штору, доесть кусок острой колбасы из папиной тарелки, и напоить остатками кофе рыб в аквариуме. Настроение у него немного улучшилось, но снова испортилось, когда стало ясно, что папа хочет идти на прогулку, но не намерен брать его с собой. Ему предстояло побыть сперва с дядей Франсуа, а потом - с демуазель Мари, но папа ни слова не сказал о том,когда же придет мама. Впрочем, Микелетто уже начал подозревать неладное... Каждый раз, когда он спрашивал про маму, у отца делалось такое странное лицо, не то сердитое,не то печальное, что мальчику становилось не по себе. Но и с этой бедой он надеялся справиться самым простым и нехитрым способом. Микелетто решил, что должен сам пойти за мамочкой и привести ее сюда. Тогда они с папой непременно помирятся, и все будет хорошо! Так что он сделал вид, что вовсе не огорчен тем, что остатется в гостинице, и даже изобразил послушание. Благодаря этому демуазель Мари тщательно одела его,причесала и завязала ботиночки. Нужно было только дождаться, когда взрослые про него забудут, и он останеся совсем один... Микелетто не то чтобы строил коварный план - он лишь следовал своим естественным желаниям, и когда что-то вставало на пути, просто искал способ обойти препятствие. *** Горничная одела его только в костюмчик - пальто пришлось искать и надевать самостоятельно. Микелетто прилежно трудился, вспоминая, чему его учили мама и нянюшка, и застегнул все до единой тугие пуговицы. На голову он натянул шапочку. Вообще-то он терпеть не мог головные уборы: в них было жарко,и волосы запутывались, но мальчик опять вспомнил мягкие наставления мамочки и няни Мадлен: они утверждали, что хорошие,послушные мальчики всегда носят шапочки. Микелетто инстинктивно понимал, что если он пойдет один на улицу, ему лучше выглядеть хоошим и послушным. Из гостиницы он выбрался в два приема: сперва спустился по лестнице и спрятался под стойкой важного надутого дядьки в черном костюме - видимо, главного по ключикам. Когда дядька отвернулся за очередным ключиком, Микелетто быстро перебежал холл,делая вид, что догоняет няню, и наконец-то попал на улицу...
Рудольф де Самбрей: Джованни Карузо Маркиз кивнул: - Ничего другого нам не остается, месье Дюваль... Мы обшарили Ситэ по всем правилам охоты, старание наших помощников сделало бы честь лучшим агентам полиции - и однако ж, мальчик пока не найден. Между тем единственное место, что еще не осмотрено, это как раз Люксембургский сад. Насколько я знаю, ваш мальчик любит катание на пони, и леденцы,и кукольные предсавления. Ноги сами должны были привести его сюда. Он умолчал еще ободном соображении, опасаясь ранить чувства своего нового товарища - Люксмебургский дворец был внешне похож на особняк самого маркиза, и Ммкелетто мог принять его за "большой красивый дом, где живет мамочка и дядя Рудольф". - А вы сами когда в последний раз катались на каруселях, месье Дюваль? Предлагаю с них и начать. Все дети рано или поздно приходят туда.
Джованни Карузо: Карузо кивнул, соглашаясь с доводами Самбрея. Действительно, ребенок мог пройти по бульвару Сен-Жермен, увидеть через решетки сада играющих сверстников и решить, что ему там тоже будут рады. Или увязался за кем-нибудь, кто туда направлялся со своими детьми. Или увидел кукольника, шарманщика, продавца конфет и леденцов... - Вы правы, давайте поищем его в саду. Только нам лучше будет опять разделиться - так мы быстрее обойдем всю территорию. Я пойду отсюда направо, вы - налево, опишем полукруг и встретимся тогда в центре у фонтана. - предложил Джованни, вглядываясь в играющих на аллеях детишек. Что-то ему подсказывало, что Микеле был здесь. Главное, чтобы они с маркизом нашли его до того, как он решит отправиться дальше или его остановит бдительный жандарм и отведет в участок.
Рудольф де Самбрей: - Нет, сейчас нам лучше не разделяться, - возразил Рудольф. - Чего доброго, вы сами здесь заблудитесь! Да и мне почему-то кажется, что Микелетто скорее подойдет к нам, если увидит нас вдвоем... Если, впрочем, он узнает меня в таком виде. Как думаете, что привлекательнее для вашего сына - пускать "блинчики" по воде, сосать леденцы и смотреть кукольное представление, или же кататься на ослике или пони? Голосую за пони. Когда мы были с ним в Зоологическом саду, его с трудом удалось увести от этих милых созданий... Он вздохнул,досадуя, что время идет, а у него пока нет никакой возможности послать Констанце утешительные вести... "Только бы ей не стало хуже...Боже, надеюсь,что сиогу вернуть ей сразу и мужа,и сына! "
Джованни Карузо: - Похоже, вы успели узнать его лучше, чем я. Знаю только, что из животных ему понравились рыбки в аквариуме... в отеле. - спохватившись, что едва не сболтнул лишнего про скорпен, Джованни хмуро замолчал, потом снова обвел глазами сад - тот был достаточно велик, чтобы в одиночку не досмотреть и упустить мальчика, и Карузо пришлось согласиться на предложение Самбрея. - Давайте начнем с осликов и пони, наверняка он мог бы ими заинтересоваться. Они прошли по садовой дорожке, посыпанной крупным песком, влажным от недавнего дождя и хрустевшим под грубыми башмаками маркиза и новенькими ботинками Джованни, купленными им за какую-то совершенно невообразимую для него прежнего цену. Ирония судьбы поменяла местами их наряды, но не суть, и неаполитанец ощущал себя рядом с маркизом не в своей тарелке. Ему как раз привычнее было бы надеть на себя робу* и картуз**, но тогда Микелетто точно его не признал бы, по крайней мере, с первого раза, и мог испугаться и удрать - в точности так, как это сделал бы сам Джованни в его возрасте, если бы к нему бросился какой-то незнакомый мужчина. _______________________________ *роба - разновидность грубой рабочей одежды свободного покроя, не сковывающая движений во время работы. Обычно изготавливается из прочной ткани, например, парусины или брезента ** картуз - мужской головной убор с козырьком и околышем; неформенная фуражка
Рудольф де Самбрей: Они свернули на боковую аллею, огибавшую площадку с фонтаном перед Люксембургским дворцом, и двинулись в сторону садовых павильонов, скрывавшихся тут и там среди подстриженных кустарников и темнеющих куп деревьев, опушенных легчайшим флером первой зелению. Маркиз внимательно вглядывался в пространство, уверенный, что мгновенно узнает Мишеля, даже если тот на секунду мелькнет перед глазами. Но пока они еще не достигли цели, Рудольфу хотелось прояснить один вопрос... - Скажите, сударь, как ваше настоящее имя? Ведь вы такой же Жан Дюваль из Бретани, как я - зулус из Африки... У вас неаполитанский акцент, ругаетесь вы по-неаполитански, и сына зовете Микеле, а не Мишель. Джованни - ведь это вас Констанца звала в бреду, не так ли? Я спрашиваю не из праздного любопытства. Но если у вас неприятности с властями, я мог бы помочь разобраться с ними. Спокойно и открыто жить во Франции с женой и сыном, разве это не лучше, чем скитаться неприкаянным изгнанником?
Джованни Карузо: Первое, чем Джованни захотелось ответить Самбрею на его непрошеное любопытство, было слишком нецензурным для столь культурного места, каким слыл этот уголок Парижа. Потому он сдержался, а заодно дал себе время, чтобы подобрать слова, а не вываливать практически незнакомому человеку все подряд про себя и про Констанцу. Что там она ему рассказала, Карузо было неведомо, может, ничего такого, а его настоящее имя он случайно услыхал... Да и к чему еще и сюда этого доброхота вмешивать, и так уж обязан ему тем, что он тратит свое время на поиски ребенка, ему чужого... - Да, происхождением я неаполитанец, и потому меня зовут Джованни, Джованни Дювалли, что на вашем языке будет звучать как Жан Дюваль. Не верите - вот мои документы. - он вытащил из кармана паспорт, где красовалась недавно проставленная в потру Гавра метка о прибытии с Азорских островов. - И скрывать мне особо нечего от французских властей, это с британцами у меня кое-какие счеты остались, но мы ведь и не собираемся туда возвращаться. Да и во Франции не задержимся дольше, чем это будет нужно для улаживания всех дел... Если, конечно, Констанца по-прежнему меня.. ну... если она все еще мне жена. Ни чему ворошить прошлое, месье маркиз, там слишком много того, что трогать не стоит. - резко закончил он и отвернулся, всматриваясь в группу играющих и орущих детишек, в надежде заметить там своего сорванца.
Рудольф де Самбрей: - Вы хотите увезти Констанцу и Микеле из Франции? - с беспокойством спросил Рудольф. -Но... как же так, месье? Зачем? Вопрос был не очень-то разумным, но чувство, захлестнувшее Самбрея, было сильнее здравого смысла. Когда он взялся за розыски похитителя, то прежде всего думал о том, как поскорее вернуть матери ребенка, но ему не сразу пришло в голову, что это также означает встречу мужа и жены. А встреча любящих супругов, уже не чаявших увидеться, вовсе не нуждалась в каких-либо свидетелях и уж тем более, лишних участниках. Маркиз безоговорочно признавал права супруга и отца на жену и сына, однако неожиданно все в его душе восстало против такого финала истории. Мысль, что Констанца и Микеле навсегда покинут дом на Елисейских полях, а потом и Францию, и исчезнут без следа, оказалась для него непереносима, как боль от сильного ожога. - Вы... вы уверены, что отъезд будет для Констанцы лучшим решением? У нее подорвано здоровье. Сможете ли вы надлежащим образом заботиться о ней ... в ваших нынешних обстоятельствах? Самбрей с неожиданной неприязнью вспомнил историю с жемчугом, которым Дюваль - или Дювалли, как он сам себя назвал - пытался подкупить Пьера... Ведь этот жемчуг наверняка был краденым.
Джованни Карузо: - А вы-то что знаете о моих нынешних обстоятельствах? - с подозрением спросил Джованни, а сам подумал: "Похоже, Констанца все-таки ему что-то разболтала... Уж про каторгу - наверняка, вон, как смотрит, будто вспомнил, с кем дело имеет! Да, брат, топором в джунглях махать - это те не полонезы на балах вытанцовывать!.. " - с внутренним злорадством и чувством некоторого превосходства заключил он и слегка даже расслабился, убедившись, что кое в чем маркизу с ним не сравняться все равно. И это неожиданно настроило его на миролюбивый лад: - Да погодите печалиться-то, больной я ее не повезу никуда, конечно. Мне сперва нужно кое-какие дела закончить, долги отдать и устроить все так, чтобы было куда их увозить. Может, еще годик они тут побудут, пока то да се...
Рудольф де Самбрей: Рудольф вздохнул с явным облегчением: годик - это уже что-то. По крайней мере, немедленная разлука с двумя дорогими и почти ставшими родными существами ему не грозит. "Стало быть, у парня есть мозги, раз он понимает, что возить за собой по свету семью и делать так, чтобы ни жена, ни сын ни в чем нуждались - не самое простое дело... И эта ноша может оказаться ему не по плечу." Он попробовал зайти с другой стороны: - А почему бы вам не обосноваться во Франции, месье Дюваль? Скажем, на ферме, в Нормандии. Если желаете, я сдам вам в аренду очень хороший дом, с участком около 4 арпанов*. И до моря рукой подать... "А главное, я буду рядом, и смогу присматривать за происходящим... И Констанца сможет по-прежнему учить детей и приходить в замок, когда захочет. И еще ей будет куда уйти, если вы. месье, вдруг запьете или вздумаете поднимать на нее руку. " _________________________________________________________________________________ * примерно 1,5 гектара
Джованни Карузо: В душе гордого неаполитанца снова вскипел гнев и пробудились самые черные подозрения - с чего бы маркизу так печься о его семье и считать, что ему, Джованни Карузо, выбравшемуся из задницы самого дьявола на невиданной чудо-лодке, ему, потенциальному миллионеру, способному превращать жемчуга в золото и золото в бриллианты - не справиться с делом, с которым он худо-бедно управлялся, и не имея ломаного гроша за душой? Конечно, благородная щедрость и дружеское участие - это прекрасно, но всему должна быть мера! - Послушайте, маркиз!... - начал было он раздраженным тоном, когда ему показалось, что там, вдалеке, у круглого фонтана, резвится Микелетто - Смотрите! Вон он! Скорее! - не дав себе времени на сомнения и раздумья, он со всех ног бросился туда, стараясь не упустить из виду быстро перемещавшегося ребенка.
Микелетто : Микелетто был ужасно горд собой - впервые в жизни он оказался на городских улицах один, без мамочки и без няни, без всякого присмотра. И не испугался, не растерялся: шел себе и шел по улице, поближе к стенам домов, подальше от дороги, где то и дело проносились экипажи, и глазел по сторонам. Это было настоящее большое приключение. Микелетто не задумывался об опасностях, не тревожился заранее, что будет, если он заблудится, собьется с дороги, упадет и разобьет коленку или нос, захочет пИсать или кушать... в сердце его жила непоколебимая и радостная уверенность, что очень скоро он встретит мамочку, которая наверняка давно ищет его, вместе с няней, волнуется и даже плачет... При мысли об этом он ускорял шаг и начинал почти бежать, потому что он-то знал, что с ним все хорошо и волноваться не о чем, надо только сделать так, чтобы мамочка пришла к папе,и они помирились, и сказали, что никогда-никогда больше не расстанутся, и никому его не отдадут. Решетка с воротами, за которыми раскинулся громадный красивый парк, внезапно выросла на пути. Она озадачила Микелетто, но не остановила его. У ворот маячил какой-то грозный дядька в фуражке и тужурке, похожий на того, что стоял в дверях Зоологического сада. Мальчик решил не пытаться проскользнуть мимо, а дождался,когда к воротам подошла мадам в нарядном платье и большом чепце, державшая за руки двух маленьких белокурых девочек. Микелетто спрятался за объемистыми юбками мадам, и под таким прикрытием попал в вожделенный сад... Здесь было настоящее раздолье! Росли цветы, звенели фонтаны, пахло жареным миндалем и карамелью, переливчато звенели бубенчики на тележках разносчиков мороженого, издалека доносилась веселая музыка. Справа возвышался сказочный дворец, и Микелетто почему-то решил, что мамочка, если придет сюда, непремено будет ждать его по соседству с дворцом. А может быть, и в самом дворце - ведь не зря же она называла его "мой маленький принц". Он тотчас направился туда, но это оказалось не таким уж простым делом. На каждом шагу Микелетто отвекали какие-нибудь соблазны. Сперва он подружился с маленькой собачкой, которая догнала и его и для начала оглушительно облаяла, а потом радостно запрыгала вокруг, приглашая поиграть; потом хозяйка собачки - молодая красивая дама - угостила его конфетами; потом он поделился конфетами с девчушкой в синем платье, перепачканном глиной, и выяснил, что Мари (так ее звали) только что сбежала от няни,и вовсе не хочет, чтобы ее нашли. Потом они с Мари решили поиграть в прятки в роще, но раньше, чем добрались туда, влились в ватагу других ребят в возрасте от четырех до шести, игравших в лошадки, и Микеле сам не заметил, как оказался обладателем длинного шеста, на который была насажена голова лошади из папье-маше, с настоящей гривой и с уздечкой. После этого уйти куда-то и вовсе было немыслимо, потому что все девочки из их компании непременно хотели, чтобы он их покатал...
Джованни Карузо: Джованни с трудом заставил себя не бежать, сломя голову, а двигаться быстрым шагом, сообразив, что бегущий мужчина привлечет внимание публики и жандарма, охраняющего сад, куда вернее, чем просто куда-то спешащий. Но он ни на миг не выпускал из поля зрения знакомое пальтишко и кудряшки сына, который как ни в чем не бывало веселился со сверстниками на открытой площадке у фонтана! Гурьба малышей играла в догонялки, азартно вопя и перемещаясь вокруг водоема, а по периметру детишек зорко блюли няни в простых суконных платьях и пальто или пожилые дамы-родственницы во вдовьих нарядах. Наверное, не стоило их пугать, врываясь в толпу галдящих ребятишек, чтобы вытащить из нее этого сорванца. Джованни остановился немного поодаль, отсюда ему теперь ясно было видно, что он не ошибся - Микелетто самозабвенно носился с другими мальчиками, воображая себя всадником на лихом коне. Щеки его разрумянились на холоде, волосы растрепались, глаза сияли и весь он излучал какую-то незамутненную радость, уже недоступную взрослым... Карузо сглотнул ком в горле, подавив приступ умиления, и замахал рукой, послав мальчику призыв во всю мощь своих легких: - Микеле! Микелетто, сынок! Иди скорее ко мне!
Микелетто : Услышав голос отца, Микелетто сперва страшно испугался - ведь он сбежал без спросу, и надолго, а няня Мадлен от души шлепала его и за меньшие провинности - и пару секунд раздумывал, не порскнуть ли ему в ближайшие кусты. Но папа выглядел не столько сердитым, сколько расстроенным и очень испуганным - совсем как мама, когда он болел... Сообразив, что его, скорее всего, не накажут, а если накажут, то не сильно, Микелетто отдал своего игрушечного скакуна одному из новых приятелей, и со всех ног бросился к отцу: - Папа! Папа! Я просто искал мамочку! Она, наверное, ждет нас во дворце!
Джованни Карузо: Когда малыш доверчиво подбежал к нему, у Джованни с души свалился огромный камень, и он, легко подхватив мальчика под мышки, закружил его, высоко подняв на вытянутых руках, потом поставил на землю, сам опустился перед ним на одно колено и обнял крепко-крепко: - Микеле, сынок, я очень испугался, что ты от меня ушел, что ты меня не любишь! Но я вижу, ты ведь не просто так убежал, как делают непослушные мальчики, да? Ты ведь хотел найти маму, чтобы мы помирились! И... ты прав, нам с ней нужно было поговорить с самого начала! Он повернулся к маркизу, который стоял немного поодаль и выглядел скорее огорченным, чем обрадованным*, потом отстранил Микелетто и указал ему на Самбрея: - Помнишь этого месье? Он приезжал к тебе вместе с твоей мамой несколько дней назад. Теперь добрый маркиз поможет нам вместе найти и утешить твою мамочку, которая очень-очень по тебе соскучилась. Но впредь обещай мне, малыш, что больше не будешь убегать от нее или от меня вот так, не спросившись. ____________________________________ * согласовано
Микелетто : Микелетто бросил на маркиза застенчивый взгляд, не признав дядю Рудольфа в широкоплечемвеликане, одетом в рабочую робу, ничего не ответил и уткнулся лицом в отцовскую шею. Вдыхая его запах, ставший за короткое время таким же знакомым и любимым, как запах мамы, он прошептал: - Папочка, пойдем скорее найдем мамочку! Я устал гулять. А мамочка скучает. И рыбки наши, наверное,проголодались...Мама без меня тоже не будет кушать, и тогда она заболеет. А я не хочу, чтобы она болела!
Джованни Карузо: -Пойдем, сынок, пойдем... - Джованни поднял мальчика на руки - Как хорошо, что ты все-таки нашелся! Знаешь, мы ведь с месье маркизом очень испугались, и уже думали, что ты совсем потерялся. Обещай мне, что больше не станешь так жестоко поступать с нами! - он притворно нахмурил брови и постарался придать голосу ноту суровости, но изобразить отцовское недовольство не получалось - слишком уж велика была радость от того, что мальчик нашелся цел и невредим. И Микеле, словно почувствовав, что папа на самом деле не злится, только крепче обнял его, запустив свои цепкие пальчики в жесткую шевелюру неаполитанца и забормотал ему в ухо что-то секретное про свои похождения*. Карузо понес Микеле к восточному выходу из Люксембургского сада, потом сообразил, что не знает, где искать экипаж маркиза и обернулся к Самбрею: - Месье, вы еще не передумали помочь нам с Микеле найти его маму? Идемте же скорее! Вы же сами утверждали, что дорога каждая минута! Самбрей, словно очнувшись от каких-то своих грез, вздрогнул и поспешно присоединился к ним, однако, на его лице сохранилась печать какого-то отчуждения, отстраненности от всего, что произошло и чему еще предстояло сегодня случиться**. Джованни по доброте душевной уже хотел спросить маркиза, не заехать ли им в какой-нибудь погребок, чтобы пропустить по рюмочке кальвадоса за счастливое обретение пропажи. Но сдержался, решив, что вряд ли яблочное вино поможет залечить рану влюбленного сердца... _______________________________ * и ** согласовано Мастерское: эпизод завершен
полная версия страницы