Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » 12 апреля 1866 года. Публичная лекция в Сорбонне. » Ответить
12 апреля 1866 года. Публичная лекция в Сорбонне.
доктор Сальваторе: Название Sorbonne издавна воспринимается как символ первоклассных знаний, как эталон не только французского, но и всего классического европейского образования в целом. Это больше, чем просто университет. Это... несколько университетов, объединенных в единое целое. Парижский университет - старейший в Европе - был основан в 1215 году. С первого дня своего существования он задумывался как учебное заведение международного масштаба. На четырех его факультетах - богословия, права, медицины и искусств - обучались не только французы и англичане, но также пикардийцы и нормандцы, которые в те средневековые времена еще не входили в состав французской нации, а считали себя отдельными народами. Примерно 40 лет спустя по инициативе одного влиятельного монаха, духовника Людовика IX, для неимущих студентов университета открыли коллеж - говоря современным языком, учебный институт, в котором студенты и преподаватели и учились, и жили одновременно. Этого монаха звали Робер де Сорбон, а основанный им в 1257-1258 годах коллеж довольно скоро превратился в богословский факультет университета, который стал именоваться Сорбонной. Начиная с XVII века именем факультета, который быстро сделался одним из центров не только богословской, но и философской европейской мысли и снискал себе громкую славу, стали называть и весь Парижский университет. В XVII веке кардинал Ришелье обновил и расширил Сорбонну, но в 1791 году, после Французской революции 1789 года, она была закрыта. В 1821 году университет, вновь открылся. Библиотека Сорбонны впервые распахнула свои двери 3 декабря 1770 года. Тогда в ней насчитывалось 20 тысяч томов - немалое по тем временам интеллектуальное богатство. Доступ к этой сокровищнице знания с первых же дней был открыт не только для студентов и преподавателей, но и для всех желающих. В разные годы в Сорбонне работали такие выдающиеся ученые, как Жозеф Гей-Люссак, Антуан Лавуазье, Луи Пастер, Пьер и Мария Кюри и многие другие. Не обошлось и без исторических парадоксов. Основанная как школа богословия, к середине XIX века Сорбонна превратилась в центр не только светского образования, но и антиклерикальной мысли... Публичные лекции, посвященные различным научным темам, открытиям в области естественных наук, гуманитарно-этическим вопросам, привлекали огромное количество слушателей.
Этьен Д'Эстрэ: Да, доктор Руис умело бросал фразы в этот муравейник, где приличия и чопорность составляли основу пресловутого «нормально». Этого гигантского лицемерного понятия «приличный человек». Равно как и того, что общество почитало понятием «приличная женщина». Когда человек говорит правду-это всегда скандал. Ему говорят, что он безумец, и запихивают его в психиатрическую лечебницу. А говорить ТАК, и говорить ЗДЕСЬ. В Париже, в Сорбонне, в центре цивилизации! В лицо всем этим «интересующимся» наукой, пришедшим на лекцию не с конкретной целью что-то узнать, понять, проникнуться, постичь, но пришедшим на представление, о котором говорить завтра будут все. Ну так получайте! Тучные, необыкновенно приличные «рантье», почитающие себя лучшими представителями цивилизации, светом ее и честью, на самом деле являющие собой ложь и лицемерие, возведшие в принцип двойные стандарты, где все можно одним, и лишившими права голоса, просто возможности заботы о себе и о будущих детях - других — во имя «приличий», «нравственности», «морали». Ну надо же! Как они вскинулись! Зашипели, что твои кобры. Была бы возможность, ядом своим заплевали бы доктора Руиса. А он хорош! Он хорош! Да нет, все, что довелось до этого слышать Этьену, не передает пронзительности и по-хорошему дерзкого великого, гениального безумия этого человека. Как забавно было Этьену наблюдать этот маленький апокалепсис. Он сам часто встречался в своих странствиях со случаями, когда священника звали прежде врача или вообще лечили молитвами, покуда человек не умирал. Что уж говорить о женщинах, если в «цивилизованных» странах понятие «человек» и «мужчина» однозначны, а женщина до сих пор не признается человеком церковью.
доктор Сальваторе: Сальваторе поднял обе руки, обратив ладони к залу, и под этим повелительным жестом шум стих. Собравшиеся впились в доктора глазами, и он с удовлетворением чувстовал, что все они - даже те,кто готов был растерзать его - с нетерпением ждут, чтобы он возобновил своюречь, готовые впивать каждое слово... - Итак, господа, полагаю, вы достаточно уяснили себе взаимосвязь материальных условий среды с наличием заболеваний, которые приняты называть врожденными, ибо человек приобретает их еще в утробе матери. Казалось бы, что тут можно поделать? На изменение бытийных условий нужны годы, на изменение косности сознания - иногда века... Научно-технический прогресс дает некоторую надежду на ускорение этих процессов, и медики, конечно, скоро станут авангардом человечества, наряду с инженерами, химиками, физиками, биологами. Прогресс - это прекрасно, и его не остановить, как бы этого не хотелось господам клерикалам и всем, кто призывает нас отказаться от достижений цивилизации и вернуться в средневековье. Но здесь есть опасность вместе с водой выплеснуть и ребенка. Да-да,господа,это самая точная метафора. Современные ученые, полагаясь на вновь открытые препарата и возможности хирургии, забывают, что излечение тела невозможно без деятельного участия той части сознания, которую принято называть душой. Поэтому я хочу сослаться на Библию. В этой поистине великой книге и в самом деле говорится обо всем на свете, в том числе и о врожденных заболеваниях,их причинах и возможностях профилактики. Бред? Натяжка? Ничуть нет. Вспомните Экклезиаста: "Нет ничего нового под солнцем". Вспомните о египетских младенцах, умерших в одну ночь... Кто-то скажет, что все дело в ангеле смерти, я же утверждаю, что ангелом смерти была назначена лихорадка Западного Нила, поразившая матерей - и в первую очередь ударившая по младенцам, находившимся на грудном вскармливании...Семитские младенцы оказались везунчиками, поскольку организм еврейских женщин оказался более вынослив и, вероятно, вырабатывал особые защитные вещества, который уничтожил причину заболевания. * Можно назвать это мифом, но господа консерваторы должны бы первые восстать против этого, поскольку ратуют за подлинность и достоверность Библии. Можно назвать чудом, и спорить о его причинах, я же скажу,что подлинное и совершенное чудо - сам человек, и возможности его организма! Я скажу, что как только медицину перестанут зажимать в тиски клерикальной морали, как женщин зажимают в тиски корсетов и прочих "приличий", как только врачи смогут свободно исследовать состояние беременных и рожениц, наблюдать их во время грудного вскармливания, изучать состав материнского молока и особенности его воздействия на организм младенца,делать выводы о причинах патологий, не боясь общественного осуждения - тысячи, даже сотни тысяч женских и детских жизней могут быть спасены! Он снова оперся на кафедру, пережидая шум в зале. Несколько человек встали и демонстративно вышли,но их места тотчас заняли те, кому не досталось свободного стула. - Что же еще говорит нам Библия? Она говорит нам о главной причине врожденныхзаболеваний - дети расплачиваются за грехи родителей. Будут ли господа клерикалы это оспаривать? Едва ли. Но будут оспаривать либералы,отрицающие само понятие "грех". Между тем грех в научном смысле есть ни что иное, как неправильное, невыгодное, эволюционно безграмотное, а значит - безнравственное поведение. Да, господа, новое поколение важнее предыдущего, и потому, все что полезно нашим детям, нравственно, а все что им вредит - безнравственно и грешно. Что же именно им вредит, что в поведение представителей предыдущего поколения провоцирует паталогии у представителей следующего? Позвольте перечислить: недостаточное питание и тяжелый труд женщин и детей в период полового созревания, чрезмерно ранние браки, браки между родственниками, в том числе между кузинами и кузенами - столь популярный союз в хорошем обществе, не правда ли, неравные браки - когда муж более чем на тридцать лет старше своей юной жены, а также пьянство, избыточное курение табака, или же опиума и гашиша, недолеченные венерические заболевания - и приводящие к ним беспорядочные половые связи... и это далеко не все,господа. ___________________________________________________________ * иммунитет еще не открыт, но исследования уже ведутся. Доктор делает революционные допущения.
Кэтрин Монтгомери: Кэтрин подалась вперед, ловя каждое слово. Благослови, Создатель, Адама Гэлбрейта и Энтони Фэйна, которые провели ее сюда. Благослови, Создатель, доктора Руиса, даже если он в Тебя не верит! Сейчас, в эту самую минуту, доктор произносит то, что приходило к ней самой обрывками мыслей, слишком бессвязных, чтобы быть даже записанными. Она лихорадочно закивала головой в ответ на слова Адама, но не обернулась, она вся была - там, как зритель на ступенях римского цирка. Наблюдая за битвой мрачного гладиатора с бесформенным чудовищем, состоящим из Общественного Мнения, Традиций, Христианского Долга и Сословных Приличий, c Библией в одной руке, с хлыстом - в другой, и с гангренозной гнилью тщательно скрываемых пороков внутри
Ребекка Кавершэм: Ребекка постоянно имела дело с женщинами и все эти неудачные браки, деспотизм в семьях и та мерзость, что скрыта за фасадом приличной семьи, была ей не в новинку. И видела, сколько детей погибает, не родившись или едва родившись. Даже в самых богатых семьях. А вот одну вещь доктор упустил. Ту, что проистекает из двойной морали. Скольких выкидышей можно было бы избежать, если бы не деспотизм мужей. Скольких бы детей можно было сохранить, если бы к женщинам относились бы по человечески, если бы браки заключались по любви, а не по безумно важным материальным и политическим соображениям, где женщина — разменная монета финансовых и политических сделок, которые, конечно же, не ее ума дело. И, скольких бы несчастий удалось избежать, если бы развод не ложился клеймом на женщин.
Энтони Фэйн: Фэйн переключил свое внимание с бурлящей в партере и на галерке толпы на сидящую рядом девушку. Наблюдать за ней было намного приятнее. Он склонился к мисс Монтгомери и сказал, стараясь говорить достаточно громко, чтобы она его расслышала в этом всеобщем гвалте: - Глядя на вас, мисс, можно подумать, что еще секунда - и вы устремитесь к кафедре, желая защитить нашего любезного доктора от несправедливых нападок. Не переживайте - этот "змий" сам неплохо о себе позаботится.
Адам Гэлбрейт: Реплика Энтони, адресованная Кэтрин, оказалась как нельзя кстати. Бросив уточняющий взгляд в сторону кафедры реальной, он быстрыми штрихами завершил рисунок с кафедрой, созданной его воображением. Змий... Да, именно так! Довольный полученным результатом, он показал рисунок Кэтрин.
Кэтрин Монтгомери: - Именно так. - она ухватилась за последнее слово, повернулась к Фэйну, улыбаясь с тонким оттенком мстительного удовольствия - Змий, который завораживает и пугает одновременно. Мудрый, опасный и.. ядовитый. Не думаю, что ему нужна помощь, как бы не пришлось спасать зрителей... Взгляните, лорд Гэлбрейт того же мнения. - она повернулась к Адаму, чтобы посмотреть рисунок, а затем предложила показать его и Энтони.
Энтони Фэйн: Фэйн посмотрел на рисунок Адама и, улыбаясь, слегка приподнял брови, словно говоря: "Вот видите, мисс! Все так и есть". Затем он кивнул в сторону кафедры и доктора, предлагая не отвлекаться от главного героя дня.
Джованни Карузо: Джованни потер виски, которые начали стучать самым неприличным образом - точно внутри его головы завелась маленькая наковаленка с очень трудолюбивыми кузнецами... Слова доктора Сальваторе Руиса про женщин звучали самым настоящим вызовом даже не обществу, а... мужчинам! В том месте, где доктор принялся перечислять условия, дурно сказывающиеся на здоровье беременной женщины, Джованни даже с места привстал и едва ли не во весь голос принялся ему возражать: - Ага! Это вы моей матушке повторите! Она меня родила под кустом в поле, одна, а перед тем жила сбором хвороста! А вот жены моей матушка была дама приличная, тяжельше иголки и в руках ничего не держала, так и померла родами, хоть вокруг нее и доктора с повитухами хлопотали! - но его возмущение потонуло в общем ропоте, поднявшемся в партере и гвалте с галерки. Только усатенький как-то недобро хмыкнул и скосил на него глазки, спрятанные за кругляшами линз, да плотный господин брезгливо отодвинулся подальше. Раздосадованный тем, что ему не удалось докричаться до лектора, Карузо сел обратно и, скрестив на груди руки, уставился на доктора с неприкрытым скепсисом: - Ну-ну, дурите головы простакам своими байками! А баб слушать - так они наврут такого, что и с лупой враки от правды не отличишь! А ничего, рожают себе, как миленькие, и детки выходят поздоровее, чем вы тут расписываете! А кто хилый, так он с самого начала не жилец, и Богу не угоден! Чего ж его лечить-то тогда? Ишь... еще и Библию сюда приплел, краснобай! Однако, через несколько минут Джованни уже поймал себя на том, что снова с интересом прислушивается к речам докторишки, и даже кое-в-чем находит их не совсем лишенными смысла...
доктор Сальваторе: Услышав дерзкий выкрик с места, доктор нагнулся вперед и слегка сощурил глаза, чтобы вернее высмотреть в полумраке амфитеатра того,кто столь темпераментно возражал ему на смеси французского с неаполитанским диалектом. Вскоре ему это удалось, и он с минуту пристально изучал крепкого и широкоплечего парня, с довольно тяжелым подбородком, но высоколобого и с живым взглядом. - Замечательное возражение, молодой месье в сером сюртуке и красном шейном платке... Замечательное тем, что мне приходилось его выслушивать не меньше тысячи раз - и, конечно, главным образом от мужчин, хорошо справляющихся с участием в первом этапе деторождения, то есть зачатием, но весьма смутно представляющим себе продолжение этого процесса. Скажите,молодой человек, а жива ли в настоящее время ваша матушка, родившая вас - как вы любезно сообщили - в довольно непростых условиях? Нет? Полагаю, что не сильно ошибусь, предположив, что она отправилась в лучший мир, когда вы были не старше десяти лет.О, возможно, возможно, что она умерла совершено здоровой, - Сальваторе язвительно улыбнулся. - Но опять же, на правах медика скажу вам, что тяжелая работа по сбору хвороста вызвала у нее опущение матки, отчего случились стремительные (и хорошо, если не преждевременные) роды, а стремительные роды без последующего лечения привелик развитию хронического воспаления, которое, в свою очередь, переродилось со временем в спайки и перитонит... Что же до вашей почтенной тещи, мне даже не надо видеть эту приличную даму, чтобы диагностировать анемию и слабость сосудов, спровоцированных - скорее всего - ношением корсета, о вредном влиянии коего на женский организм я говорил уже. На беременность, развитие плода,течение родов влияет множество факторов, и ношение неудобной тесной одежды, и невозможность принимать нормальную пищу из-за сдавления желудка убивают столь же верно, как изнуряющая работа. Вот почему и относительно здоровые крестьянки, и благородные дамы полностью равны, когда рожают. Тяжелые роды и их последствия - основная причина заболеваний, вызывающих преждевременное старение и раннюю смерть половины всех женщин, живущих на европейском континенте. И помочь здесь может только медицина. Медицина мудрая, не противоречащая природе, но идущая ей навстречу, сотрудничающая с ней... На ваш второй вопрос - а для чего вообще лечить тех, кто родился с паталогиями или нарушениями развития - я отвечу несколько позднее. Ну а вы пока поразмыслите вот над чем. Вам,судя по всему,повезло с наследственностью. Но родись ваш сын слабогрудым, или чахоточным, или хромым, или - с заячьей губой, оставите ли вы его умирать, или все же призовете на помощь медика, который способен настроить засбоивший механизм, исправить ошибку природы? Подумайте над этим хорошенько, молодой человек. Жизнь тем и хороша, что в ней есть и возможности, и решения чуть более сложные, чем "два умножить на два". Закончив это краткое отступление, Сальваторе вернулся к основной теме. - Ну что ж, господа, мы уже довольно подробно - для этой аудитории, где большая часть слушателей не являеося врачами - поговорили о причинах врожденных заболеваний. К вопросу профилактики я, опять же, вернусь несколько позднее. Теперь же настало время поговорить о некоторых распространенных диагнозах и о способах лечения таких больных. И - о, да - я наконец-то покажу образцы,коих так жаждут студенты -медики. Пожалуй, начнем с легких... С эими словами Сальваторе нагнулся и жестом фокусника достал из ящика банку с заспиртованными легкими...
Адам Гэлбрейт: На какое-то время Адам потерял нить этой спонтанно разгоревшейся дискуссии, но вовсе не потому, что его вдруг перестала интересовать обсуждаемая тема. Странным образом энергичные фразы доктора пробили брешь в его броне-коконе, и его устоявшийся, но уже несколько потрясенный за последний год внутренний мир в очередной раз столкнулся с миром внешним. Адам почувствовал фальшь. Понимая, что не может быть фальшивым все, что снаружи, он с горечью признал, что неправильность где-то внутри него самого. Устоявшаяся и такая привычная картина мира не выдерживала натиска поступающей информации и распадалась на куски. Больше всего Адама пугало, что эти куски никак не хотели складываться в какую-то новую, более точную картину. Он снова посмотрел на доктора как раз в тот момент, когда тот начал демонстрировать образцы.
Кэтрин Монтгомери: Услышав отповедь, которую доктор Руис устроил крепышу в красном шейном платке, Кэт захлопала в ладоши. За что удостоилась взгляда не доктора, но одного из "черносюртучных" господ, который недовольно зашевелил моржовыми усами. Доктор же, не теряя времени перешел к демонстрации наглядных пособий - на кафедре появился сосуд с заспиртованнми легкими. Кэтрин невольно дернула носом. - Завещал ли этот бедняга, свои органы науке..?
доктор Сальваторе: Доктор терпеливо выждал, когда смолкнут возгласы, выражавшие у одной части публики - одобрение, у другой - восхищение, но в обоих случаях пронизанные жгучим любопытством. Когда наступила тишина, он поставил на кафедру еще одну склянку с образцом. Это также были заспиртованные легкие, но очень маленькие. - Перед вами, господа, легкие двадцатипятилетней женщины, умершей от туберкулеза, бича нашего времени. Как известно, эта болезнь всеядна и не щадит ни бедных, ни богатых, но все же бедным приходится хуже, посколько они чаще всего не могут получить ни лекарств, ни усиленного питания, ни переменить климат на более благоприятный, ни даже бросить тяжелую работу, потому что иначе их ожидает голодная смерть. Теперь в аудитории повисла напряженная тишина: слушатели пытались понять, куда клонит лектор, и ожидали подвоха.Образцы в склянках притягивали взгляды... Сальваторе без смущения продолжал: слушателей следовал основательно подготовить к тому, о чем он начнет говорить в последней трети лекции, а пока была лишь середина. - Туберкулез особенно любит детские легкие - согласно исследованиям, из пяти детей, заболевших в возрасте от года до трех, до пятнадцатилетия доживает только один. А из пяти младенцев, родившихся от больных туберкулезом матерей, умрут все пятеро. Как и тот несчастный ребенок двадцатипятилетней женщины, чьи легкие теперь находятся во второй склянке, которую я имею честь вам показывать... Казалось бы, все просто и ясно: ребенок перенимает чахотку от больной матери, и вместо жизни ее молоко вливает в него смерть. Говорить об этом банально и даже в какой-то степени скучно, ибо о лечении туберкулеза написаны тома. Во всех этих томах, помимо прочего, красной нитью проходит мысль, что для окончательной победы над этой страшной болезни мало одних только усилий врачей, паров йода и внутривенных вливаний. Необходимо совершенное изменение санитарных норм, улучшение материальных условий жизни, особенно в промышленных районах, в бедных кварталах, где из-за большой скученности населения и дурного воздуха туберкулез носит характер эпидемии... Повторю еще раз: об этом говорить скучно, хоть и небесполезно. Сегодня я хочу рассказать вам об иных врожденных болезнях легких, которые лишь ошибочно принимают за туберкулез из-за схожести симптомов, но которые могут быть успешно вылечены как у детей, так и у взрослых. А если и не вылечены, то... дать богатый материал для исследований и того, что принято называть экспериментальным лечением. Пациенты с легкими формами заболеваний или благоприятным прогнозом обычно на него не соглашаются, зато умирающие ведут себя гораздо смелее. Позвольте добавить наглядности... Он сделал знак студентам, которые на сегодняшней лекции исполняли роль ассистентов, и те внесли и установили на сцене медицинский манекен - с открытой грудиной, позволявшей видеть "легкие"из раскрашенного папье-маше. На соседний стол водрузили еще несколько ящиков с образцами, покамест закрытых полотном...
Адам Гэлбрейт: Интерес ученого перевесил желание разобраться со своими собственными переживаниями - в конце концов они могут подождать окончания лекции. Адам подался вперед, не желая упустить хоть что-то из происходящего на сцене. Потом он вспомнил, что не один, и обернулся к Кэтрин: - Простите, мисс, кажется, я загораживаю вам обзор. Успокоив себя тем, что пара десятка сантиметров ничего не решают, он снова откинулся на спинку стула и перелистнул блокнот на чистый лист - делать пометки или, может быть, даже зарисовки.
Ребекка Кавершэм: Доктор Руис говорил, и говорил, и говорил. Ребекка была поглощена действием. Она никогда еще не слышала столь свободной речи, поперек, вопреки, вразрез всему что творится, говорится и считается вокруг. Впервые она слышала от мужчины такие речи. Заботиться о женщине. Другие это понимали как – дать ей кров, пищу, одежду. То есть женившись и приобретя себе красивый предмет мебели, который можно показывать гостям, гордиться экстерьером и родословной. Хорошо еще, если отношение нормальное или равнодушное. Хорошо, если не деспотичен. И она вспоминала родовую историю про своего деда, которую ей рассказывала когда-то леди Мешэм. Как когда-то дед привез из Европы красавицу испанку и как разлюбил ее. Как оставлял ее одну, уезжая в гости или на лисью охоту. Как она мучалась одиночеством в чужой стране. И как приставил к ней сиделку, мотивируя, что у жены совершенно расшатаны нервы, собирая урожай сочувствия у друзей. «Несчастный» свободный, не обязанный отчетом никому «страдалец». Вот странно. Впервые кто-то озаботился тем, что боязно, ужасно стыдно, страшно и не скажешь никому. Иногда женщины несли свой крест абсолютно молча, боясь обсуждать эту сторону своей жизни даже с матерью, свекровью, врачом. Терпя, терпя и еще раз терпя. И она вспомнила бледную маленькую мадам Дени, которая приезжала тайком от мужа, просто ища сочувствия и поддержки. И Ребекка принимала ее, и утешала, и молчала о ее будущем, говоря святую ложь, зная, что до осени эта девочка-женщина не доживет. А еще, глядя на месье Руиса она вспоминала о своей матери. Ребекка не помнила свою мать. Да и что может вспомнить младенец, чей первый вздох пересекся с последним вздохом матери. Ни лица, ни ощущений, ни любви. Только глухую смертельную тишину.
доктор Сальваторе: Следующую часть своей лекции доктор посвятил подробному и пространному рассказу о врожденных заболеваниях легких и дыхательных путей, поясняя каждый свой тезис с помощью образцов, цветных плакатов или формул, которые тут же писал на доске. Он мало пользовался сухой медицинской терминологией, приноравливаясь к уровню аудитории, и отдавал предпочтение красочным метафорам и примерам из жизни. Красной нитью через все его рассуждения проходила идея о взаимосвязи человека с окружающей его средой - биологической и социальной; он непринужденно сравнивал болезни тела с болезнями общества, показывал, что патологические процессы в мозгу и в теле человека и разного рода социальные язвы и уродства связаны и развиваются по одним и тем же законам. Он даже сделал смелое допущение, что распространенность туберкулеза, гнойных бронхитов и обструкций дыхательных путей в современной Европе связана с тем, что общество задыхается в косных, отживших формах взаимодействия, но социальная среда консервативна и готова скорее мучиться удушьем и не давать дышать своим детям, чем применить радикальные и новые методы лечения... - По счастью, господа, не только медики понимают это. Голос разума звучит все громче, и у медицины все больше сторонников - общество все же хочет вдохнуть полной грудью, и не передавать новому поколению гниль и тлен, как и разумная мать - выберет такое лечение, которое гарантирует здоровье ее младенцу. Но в том случае, когда болезнь матери настолько запущена, или есть основания подозревать у плода столь серьезную паталогию, что он не выживет сам и убьет мать - я должен поставить вопрос о допустимости по медицинским показаниям операции, за производство которой в настоящее время казнят. Да, да, вы не ослышались, господа. Я говорю о допустимости медицинского аборта... Крики возмущение, донесшиеся с левой стороны зала,стали такими громкими, что полностью заглушили голос доктора, в то время как на галерке и в правых рядах замерли, боясь пропустить хоть слово. Прогрессивно настроенные врачи и студенты повскакали с мест и принялись освистывать оппонентов; эта битва под сводами Сорбонны напоминала сражения классиков и романтиков, гремевшие тридцать лет назад в театральных залах. Сальваторе, созерцая весь этот хаос, оставался холоден и невозмутим. Когда какой-то господин подскочил к кафедре и возмущенно крикнул: "Детоубийца!", доктор снова начал говорить - ровно и негромко. И чтобы услышать его ответ, даже самые оголтелые крикуны замолчали. - Детоубийца - я? На моем счету, месье, больше спасенных детских жизней, чем на вашем счету - половых актов. Но я всегда прежде всего спасал их матерей - беременных,рожающих, кормящих... а также умирающих от безграмотного акушерства даже вернее, чем от последствий криминального аборта! Женщина - вот начало начал, хранительница памяти человечества, не сохранить женщины в родах - значит дважды убить саму жизнь! Разве церковное установление, запрещающее убивать ребенка ради спасения матери, но равно запрещающее и обратное действие - спасать ребенка ценой жизни матери, отменено? Соблюдение церковных правил в таких случаях приводит к смерти обоих... Но хорошо, что находятся смелые мужья, которые плюют на средневековые обычаи, и прямо говорят докторам:"Спасайте жену". Вы выступаете против абортов, однако с отвращением отворачиваетесь от уродов и калек, и едва ли так уж много жертвуете на детские приюты... и на детские гробики! Детоубийцы? А как назвать мужчин, которые имеют в роду сифилитиков, пьяниц, слабоумных, дегенератов, болеют сами, заражают своих жен, которые зачинаю и рождают детей с патологиями - но не желают останавливаться, и принуждают женщин рожать снова и снова - и снова хоронить? Я убежден, что если бы Гай Юлий, появившийся на свет путем операции сечения, не стал римским кесарем, медики до сих пор не имели бы права извлекать младенцев из утробы женщины, когда она не в состоянии разрешиться самостоятельно! Прогресс не остановить, господа. Прогресс - это не только увеличение продолжительности жизни,но и улучшение ее качества, в первую очередь для женщин и детей.
Кэтрин Монтгомери: Кэтрин едва сдержалась, чтобы тоже не вскочить с места, позабыв о том, что находится не одна, как и о том, что приглашена лично доктором, а потому не стоит вести себя как вспыльчивая школьница. Аборт! Перед ее глазами возникла судомойка Бетси, устало привалившаяся к кухонному косяку, около ее ботинок понемногу собирается лужица крови... а леди Сара с лестницы непривычно выоким голосом кричит "я немедленно зову полисмена!" Зеленщик, покинувший Бетси за неделю до этого, любезничает с цветочницей и Кэтрин тормозит кучера, чтобы нагнуться из коляски и любезно поинтересоваться, придет ли он на похороны матери своего неродившегося ребенка. Молодой адвокат, задержавшийся на три дня по делам, в первый день подносит горничной цветок, на второй она возвращается под утро, Кэтрин, то и дело засыпающая над книгой, видит в щелку двери растрепанную тень. Чуть меньше года спустя констебли находят в роще маленький трупик и увозят мать-убийцу. Молочница появляется у их дома то с постоянно растущим выводком пучеглазых, пугливых детишек, то хромая и с подбитым глазом. "Муж у меня хороший, только ревнует сильно..." А еще посещает нескольких девок в пригороде - делится с новой горничной кухарка. "Мужик здоровый, что ж ему, терпеть, пока родит?" А сколько подобных историй она, к счастью, не увидела, будучи в пансионе? - ...как назвать мужчин, которые имеют в роду сифилитиков, пьяниц, слабоумных, дегенератов, болеют сами, заражают своих жен, которые зачинаю и рождают детей с патологиями - но не желают останавливаться, и принуждают женщин рожать снова и снова - и снова хоронить? - спрашивает доктор и, когда он берет паузу, девушка задает немыслимый, непристойный вопрос: - Доктор Руис, возможно ли предотвратить опасную или нежеланную беременность, а не прерывать ее? Такой способ улучшения качества жизни Вы рассматриваете?
Энтони Фэйн: Фэйн посмотрел на Кэтрин с большим интересом: с большим, чем он обычно реагировал на столь изысканное сочетание женской красоты и ума. В случае с мисс Монтгомери к уже привычным "ингредиентам" добавлялись еще несколько более редких, и оттого, по-мнению Фэйна, более ценных: смелость, дерзость и азарт. - Браво, мисс! - он надеялся, что девушка не воспримет его искреннее восхищение как насмешку.
Кэтрин Монтгомери: Услышав нежданный комплимент от мистера Фэйна, Кэтрин быстро обернулась к нему. Молодой человек смотрел без насмешки, о, скорей напротив, и Кэт улыбнулась ему, как сообщница: Браво, Энтони Фэйн!
Адам Гэлбрейт: Адам восхищался тем, с какой уверенностью, невозмутимостью и легкостью доктор Руис затрагивал одну табуированную тему за другой. Он восхитился смелости и решимости, с которой Кэтрин озвучила очередной "неудобный" - похоже, больше для остальных слушателей, чем для самого доктора - вопрос. Его восхищало, с каким спокойствием за происходящим наблюдал Энтони. Помимо восхищения он испытывал еще одно чувство: очень похожее на то, что обычно принято называть завистью, оно все-таки таковым не было - скорее страстное желание уметь так же говорить о том, что гложет и беспокоит. У кого бы спросить, врожденное ли это, или этому можно научиться? Но чтобы спросить, нужно переступить... через себя?
полная версия страницы