Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » Апрель 1866 года. Отель "Ля Сорбонн", Париж » Ответить
Апрель 1866 года. Отель "Ля Сорбонн", Париж
Джованни Карузо: Добравшись пассажирским кораблем с Азорских островов до Гавра, а оттуда на поезде до Парижа, Джованни и Франсуа обосновались в квартале парижского Университета, в отеле "Ля Сорбонн", где в основном селились состоятельные студенты и преподаватели. Вид из окна: (купол вдали - это Пантеон). Место в отеле им забронировал старинный друг Франсуа, который водил знакомство со многими учеными мужами, в том числе и с профессором Аронаксом. Отсюда им предстоит совершать вылазки в Париж по делам, которые поручены им капитаном Немо, и по собственным делам. Сюда им может доставляться корреспонденция и, по согласованию, являться гости. От модератора: Это игротехническая локация, из которой можно проставлять активные гиперссылки на темы, куда персонаж переходит для взаимодействия с другими игроками. Здесь всегда действие ведется в настоящем времени, описываются размышления или планы героев, их диалоги и договоренности.
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Джованни Карузо: Джованни проклял все на свете с этой затеей - провезти морских тварей 2000 миль да так, чтобы по итогам они были живехоньки и невредимы, да еще и наслаждались свежей морской водицей в своих стеклянных контейнерах! Пока они плыли на корабле, со сменой воды проблем не возникало, но стоило им ступить в порту Гавра на сушу, как началась головная боль - пришлось срочно решать вопрос с наличием этой самой воды на всем протяжении пути до Парижа и в самом Париже. Водовоз, нанятый им для этой цели, подивился, к чему ему вместо пресной воды закачивать в свои бочки морскую, да еще тащиться для этого подальше от города, чтоб вода была чистой. Но золотые монеты с испанских кораблей сделали свое дело, и вопрос снабжения наутилуса и скорпен привычной им соленой водой временно разрешился в их пользу. Теперь, когда они обосновались в парижской гостинице, следовало позаботиться о том, чтобы свежей морской воды хватило до того счастливого момента, как рыбы и моллюск предстанут перед профессором Аронаксом. А дальше - уже не его забота. Джованни полагал, что вся эта затея в итоге окажется напрасной, и ученый француз, полюбовавшись на рыб и плавающую раковину-аргонавта, прикажет приготовить ему их на обед, дабы познать их еще и в гастрономическом плане. Когда Карузо шутил на эту тему, Франсуа в ответ на это каждый раз сообщал - в различных выражениях, - что ученые не столь прожорливы, как некоторые, и у них, кроме желудка, еще есть мозги. В целом эти пикировки постепенно стали доставлять удовольствие обоим. В дороге Монтаржи оценил здравый смысл и пользу такого практического склада характера, как у своего попутчика, вернул себе душевное равновесие и, в итоге, стал больше доверять новому товарищу*. Задача доставки моллюска и рыб профессору была возложена на Монтаржи, а для Джованни Немо нашел другую работу, более простую в смысле исполнения, но содержащую в себе куда большее искушение. Ему надлежало встретиться с доктором Сальваторе Руисом и передать ему на его научно-исследовательские цели и эксперименты два полновесных золотых слитка. Их удалось провести через таможню в Гавре, завернув в мешковину и засыпав грудой мелкой гальки на дне аквариумов. Пока таможеники дивились на диковинных морских гадов, Франсуа разливался соловьем о том, какого труда стоило их изловить по поручению парижского научного сообщества, а Джованни был, как на иголках - а ну как крылатка начнет копаться в камнях и мешковина порвется? Тогда пиши-пропало, золото конфискуют а их двоих отправят на французскую каторгу, куда-нибудь в Новую Гвинею... Но обошлось, таможня пропустила диковинный груз по липовым бумагам, и теперь остался последний этап - отвезти аквариумы Аронаксу, а золото - Руису. Кроме этого поручения, было еще несколько мелких дел, связанных с закупкой нужных книг и материалов, общение с ювелирами и другими доверенным лицами и аренда сейфов в нескольких банках, принимавших золото и драгоценные камни на хранение. Но было еще кое-что личного свойства - Джованни еще с Азорских островов отправил по телеграфу запрос поверенному в Глазго и получил подтверждение, что интересующая его особа, мадам Дюваль, теперь находится в Париже. Констанца... он должен разыскать ее во что бы то ни стало, иначе к чему ему все добытые им для этой цели сокровища, которые капитан разрешил использовать для поисков жены и сына? _________________________________ * согласовано
Джованни Карузо: 13 апреля 1866 года, пять часов пополудни. Переход из темы: Парижские тайны и семейные сцены Джованни пришлось привлечь швейцара и поручить ему сундучок, а самому нести сонного ребенка в номер. Уложив малыша на свою постель и сняв с него ботинки и пальто, он укрыл Микеле одеялом, потом переоделся и отдал в чистку брюки и ботинки, заказал обед и приказал принести в комнату еще одну кровать, и только проделав все это смог сесть в кресло, расслабиться и спокойно подумать. Если мальчишка, которого няня послала следить за ними, скажет все, как он ему велел, тогда поиски будут направлены на ложный след. Больше вроде бы слежки не было - Джованни специально заставил кучера покружить по городу, чтобы убедиться, что за ними никто не увязался. Но все равно оставаться в Париже надолго был уже рискованно, и не только из-за того, что он забрал у Констанцы сына. Скорее бы Франсуа расквитался с собственным поручением! Крылатки и наутилус все еще обитали у них в номере, поскольку профессор Аронакс отсутствовал в Париже и должен был вот-вот вернуться, а без него старпом не решался оставлять ценную посылку на попечение слуг. И вот они торчали в гостинице, выжидая когда же уже можно будет избавиться от рыб и моллюска и отправиться обратно на Азорские острова. Все прочие поручения, включая передачу золота доктору Сальваторе, банковские дела и покупку того, что указал в своем списке капитан Немо, они уже исполнили.
Микелетто : Микелетто проснулся на кровати, слишком широкой для него, на подушке с чужим запахом и тихонько захныкал, не понимая, где он находится. Но затем в голове промелькнуло, как картинки в калейдоскопе: прогулка в парке, кораблик, широкоплечий мужчина, вылавливающий кораблик из пруда, ПАПА! - и домой на его плечах, а потом он задремал на его коленях... Мальчик сел в постели и огляделся. В комнате было сумрачно - не то из-за плотно закрытых штор, не то из-за того,что был уже вечер или даже ночь. В углу поблескивало что-то громадное и стеклянное, за стеклом передвигались странные игольчатые тени... Сердце Микелетто сжалось от тоски, и он громко позвал: - Мама! Мама! Мама!
Джованни Карузо: Джованни задремал в кресле, откинувшись на мягкую спинку, и ему даже начал сниться какой-то сон, когда сквозь мелькание картинок до его слуха долетел слабый призыв: "мама... мама...". Еще не вынырнув из объятий дремы, он увидел себя самого ребенком, в окружении холодных и серых глыб, потерянного и замерзающего... И маму, крепкую крестьянку средних лет. Она стояла на вершине каменного валуна и смотрела на него молча, сжав губы, словно сердилась... "Мама!" - его мольба прозвучала жалким шепотом и потерялась в расселинах высоких скал, какими вдруг сделались каменные валуны. а мать куда-то исчезла, словно и не было ее вовсе... Джованни-мальчик бросился ей во след, карабкаясь куда-то вверх, обдирая руки о бездушный камень, рискуя сорваться и упасть... и тут Джованни-мужчина резко проснулся. - Маааамочка... маааамочка... где ты, мааамочка... - раздавался тоненький плач в соседней комнате. - Микеле! Микелетто, сынок! - он вскочил с кресла и быстро вошел в темную спальню, где даже лампы не горело. Нащупав рычажок светильника, он повернул его, и сумрак рассеялся желтым светом электрической лампочки. Мальчик сидел на кровати, заплаканный и одинокий, и у Карузо сердце так и защемило от сострадания и вины. - Иди ко мне скорее, сыночек! - он взял его на руки вместе с одеялом и прижал к себе.
Микелетто : Микелетто обхватил отца за шею и прижался к его груди; слезы его моментально высохли, стоило убедиться, что он не один, и папа никуда не ушел. Но сердечко мальчика все еще стучало,как метроном, и он тяжло дышал,точно после быстрого бега. На свету комната показалась совсем не такой страшной, даже красивой, с мягкой мебелью и ковром на полу. А в большом стеклянном ящике у стены в голубоватой воде покачивались диковинные рыбины - похожие на тех, что они смотрели с мамой и дядей Рудольфом в Зоологическом саду. - Папа... - Микелетто запустил пальцы в отцовскую шевелюру, и для верности накрутил его кудри на пальцы. - Я испугался, что ты ушел. И тут же высказал все свои желания и нужды: - Я хочу писать, кушать и мамочку!
Джованни Карузо: У Джованни отлегло от сердца, и он погладил сына по кудряшкам: - Ну, давай тогда начнем с первого, а там и обед нам подадут... - он оглядел комнату в поисках ночной вазы, потом решил, что для детской нужды вполне подойдет и ватер-клозет*, где все сверкало чистотой фаянса. Он отнес туда мальчика и помог ему справиться с незнакомой обстановкой и освоить пользование чашей**. Мальчик напугался шума воды, ринувшейся по трубам из бачка, но Джованни только посмеялся его страху и дал ему самому подергать за рычаг, чтобы приручить это чудовище и победить его. Потом они вместе мыли руки и вытирали их полотенцем, а когда пришли обратно в комнату, в дверь постучал гарсон. Он вкатил в номер тележку, уставленную блюдами с серебряными крышками, бутылками с газированной сладкой водой и вазочками с мороженым. Накрыв стол, служащий получил свои чаевые и удалился, пожелав им обоим приятного аппетита. - Смотри-ка, что тут есть! Суп-пюре! Ты любишь суп? Тогда вот, держи ложку и хлеб, а вот тебе тарелка. - Джованни принялся хлопотать вокруг сына, радуясь возможности занять его рот и мысли едой и надеясь, что мальчик отвлечется от своего третьего желания. - О, я еще забыл салфетку, ну-ка давай мы ее повяжем так, чтобы ты не испачкал свой костюмчик, хорошо? _______________________________ * ватер-клозетами (туалетами с системой канализационного слива) были уже снабжены многие столичные гостиницы. ** чаша - фаянсовая раковина-прообраз унитаза, со сливным отверстием и системой подачи воды.
Микелетто : Сказать, что Микелетто не любил суп - означало ничего не сказать. Он его попросту ненавидел. И минестроне, и всяческие похлебки,и супы-пюре, напоминавшие ему жидкую грязь. Няня Мадлен давно смирилась с его слезами и капризами по поводу первых блюд, и варила только некрепкие куриные бульоны, заправляя их поджаренными золотистыми гренками. Но из страха огорчить или рассердить отца, мальчик все же взял ложку и заставил себя несколько раз зачепнуть супа-пюре. Вкус,как и следовало ожидать,оказался противный, но Микелетто мужественно глотал. Салфетка, которую папа повязал слишком туго, душила его и мешала и без того непростому процессу поглощения нелюбимой жижи. Наконец, Микелетто решился попросить пощады: - Паааап... Я не хочу больше.
Джованни Карузо: - Что, не нравится? - Джованни уже почти доел свою порцию, суп ему показался довольно сносным, но, может, на детский вкус, он слишком соленый или пряный? - Ну тогда давай посмотрим, что тут еще есть вкусненького для тебя? - он приподнял крышку с другого блюда и понюхал ароматный пар, вырвавшийся из-под нее - Погляди, это цыпленок, жареный, с каким-то соусом... Хочешь крылышко, ножку или кусок грудки?
Микелетто : - Ножку! - Микелетто оживился: курицу он любил, правда, ему еще никогда не давали жареной, тем более с соусом. Он потянул носом - блюдо пахло вкусно, хоть и немного странно. Пока отец накладывал в тарелку второе, Микелетто ухватил бутылку, в которой сразу признал лимонад, и начал наливать в стакан пузырящуюся жидкость. Няня никогда не давала ему выпить больше одного стакана, да и то не каждый день, даже не каждую неделю... А тут на столе было целых четыре бутылки! И папа ничего не сказал, когда мальчик взял стакан обеими руками и жадно выпил до дна. Это было божественно вкусно, и Микеллето сразу же налил еще, но не удержал бутылку, и остатки выплеснулись на белую скатерть. Желая загладить свой промах, Микеле вытер пятно рукавом, и только потом вспомнил, что это надо делать салфеткой. - Папа... А мамочка скоро придет? Она тоже любит лимонад. Мы ей оставим?
Джованни Карузо: Джованни быстро расправился с куриной ножкой и положил ее на тарелку Микелетто, потом добавил в нее же тушеных овощей и ложку соуса, предварительно попробовав его. Соус оказался какой-то сырный, но не острый, и Карузо решил, что с курицей сойдет и такой. Микеле тем временем сам справился с наливанием лимонада из бутылки в стакан и с жадностью выпил все до последней капельки, потом налил еще, да так, что перелил через край. И снова заговорил про маму... - Погоди, я сейчас вытру... - Джованни взял другую салфетку и промокнул пятно на скатерти. - Вот, держи-ка вилку, а я тебе сейчас порежу ножом курочку, и ты будешь на вилку кусочек накалывать и в соус макать. Понял? - он занялся разделыванием ножки, старательно игнорируя вопрос в про маму. - А как все скушаешь, получишь мороженое на десерт. Ты какое любишь?
Микелетто : Микелетто умел обращаться с ножом и вилкой - мама научила его этому очень рано, едва отлучила от груди. Также как и вытирать рот салфеткой, не класть локти на стол, и жевать с закрытым ртом... Ему стало немного смешно, что отец так беспокоится; он погладил его по руке и снисходительно сказал: - Папа, я умею сам кушать, не волнуйся. Вопроса про мороженое он не услышал, сейчас его волновало совсем другое. - Папа, почему ты не говоришь, когда придет мама? И как она нас найдет? Ты ей в письме все-все написал? Ее нянюшка проводит?
Джованни Карузо: Джованни удивился немного, но отдал ему столовый нож и хмыкнул: - Ну сам так сам... Вопрос про маму, видимо, так сильно занимал Микелетто, что ему придется дать какой-то ответ на него, чтобы он хотя бы на время и думать забыл про свою драгоценную мамочку. Напоминание о Констанце начинало раздражать Джованни, а от раздражения недалеко и до гнева, а в гневе можно наделать глупостей... К счастью, Микеле сам подал отцу хорошую мысль про няню, и Карузо ухватился за нее, как за спасительную: - Да, сынок, я все маме написал, теперь няня ей письмо отдаст, а там... там видно будет. Может, она нас скоро найдет, а может и нет, если ее тот дядя не отпустит от себя.
Микелетто : -Отпустит! - уверенно заявил Микелетто. - Дядя Рудольф очень хороший. Он знает, как сильно мамочка меня любит. И тебя тоже. Он ее обязательно отпустит, посадит в коляску и привезет прямо к нам... Мальчик ненадолго успокоился и с аппетитом принялся за курицу, не забывая запивать ее лимонадом. Но это не мешало ему болтать без умолку: -Я ей тут все-все покажу... Наверное, ей тут понравится, тут красиво. А где же она будет спать? Это ты для нее принес кроватку? Вот, мы поспим, а утром проснемся, и поедем на кораблик... Да, папочка? Он сам не заметил, как курица исчезла с тарелки, и потянулся за мороженым: - Я люблю ореховое! А ты какое любишь, папа? Мама любит лимонное...Можно мне еще курочки?
Джованни Карузо: "Уверен он!" - внутренне возмутился Джованни, но мальчик и впрямь не смыслил ничего в том, что происходило, да и потом, какой же сын заподозрит мать в чем-то дурном? Любой ребенок свою мать завсегда оправдает, таков уж закон любви в детском возрасте... Для Микелетто все это - и визит матери с маркизом, и встреча с отцом в парке - были частью одной большой и увлекательной игры под названием Жизнь, и эта игра если и доставляла ему страдания, то непродолжительные, а обманывать и жульничать с ним еще и не начинала... Мысли мальчика скакали с одного на другое, настроение у него было хорошее и Джованни поспешил вернуться на тему еды, чтобы иметь возможность без опаски говорить о чем-нибудь более нейтральном, чем желание Микеле видеть свою мамочку. - Конечно, вот держи! - Карузо положил ему в тарелку еще кусок курицы, а сам тоже налил в стакан лимонаду и откинулся в кресле. - А я тебе сейчас пароход покажу! Вот! - достав одну из морских сигар, он раскурил ее и принялся сосредоточенно пускать ртом колечки дыма.
Микелетто : - Ух ты, как здорово! - Микелетто расхохотался, в полном восторге захлопал в ладоши и заболтал ногами. - Правда, пароходик!... А еще, папа? Ну пожалуйста! Фокус с сигарным дымом заставил его забыть о мороженом и лимонаде. Он не сводил глаз с отца, и даже не поморщил носа, когда сизое облачко коснулось его ноздрей. - Можно мне тоже так попробовать? Разочек!
Джованни Карузо: Джованни уже собирался дать ему сигару, когда вдруг ему вспомнилась давешняя лекция доктора Руиса, и он, не без колебаний все же, но ответил отказом: - Нет, Микеле, такой пароходик могут делать только большие дяди. Вот вырастешь, станешь, как я - и обязательно сам будешь пускать такие. А пока вот - кушай скорее мороженое, а то оно уже почти растаяло! - он поспешно затушил сигару и придвинул к нему вазочку с мороженым, политым сиропом, к сам встал и пошел открывать окно, чтобы из комнаты выветрился сизый сигарный смог с необычным ароматом.
Микелетто : Микеле разочарованно вздохнул, и внес в свой мысленный реестр еще одну вещь,которую он непременно будет делать,когда станет взрослым дядей: пускать пароходики из дыма. В ряду вожделенных мужских привилегий также находилось бритье, стрельба из ружья и возможность ложиться спать после полуночи или не ложиться вообще. Но пока мальчик доедал мороженое, он вспомнил про стеклянный ящик с рыбами, стоявший в спальне, и снова воспрянул духом: - Папа! Мы покушали, а рыбки нет! Пойдем, покормим рыбок? - и он схватил со стола ломть хлеба, чтобы собственноручно раскрошить его. Интересно, будет ли та красивая рыбка, с перьями, есть у него прямо из ладони?
Джованни Карузо: - Ээээ... - Джованни сообразил, что кормление крылаток - не самое безопасное занятие, особенно если учесть, что этим занимался Франсуа в кожаных перчатках, и что кормил он прожорливых хищниц отнюдь не хлебом, а мелкой рыбешкой и сырыми креветками. - Сынок, это очень опасные рыбы, они больно колются своими плавниками-перьями и можно заболеть, если на такой шип наткнуться. Это я тебе совершенно серьезно говорю. Давай просто посмотрим на них, а кормить их будет другой дядя, мой товарищ, тогда он, может быть, даст тебе бросить в аквариум немного корма для них. Они встали из-за стола и прошли к стеклянному сооружению. Вода уже давно не менялась и стала немного грязной, но все еще оставалась достаточно прозрачной и свежей, но рыбам все равно это не нравилось и они лениво плавали туда-сюда, едва шевеля полосатым "оперением" и широко разевая рты. Джованни припомнил, что Франсуа устраивал перемешивание воды с воздухом, чтобы рыбам было чем дышать, как он объяснил. Карузо тогда еще посмеялся над ним и сказал, что рыбы воздухом не дышат, но капитан разрешил их спор в пользу старпома, приведя какие-то там исследования ученых-ихтиологов*. Найдя клапан на баллоне с кислородом, который они тащили с собой как раз для этой цели, он слегка открутил его - и со дна аквариума по гибкой каучуковой трубке побежали целые тучи пузырьков. - Видишь, как они обрадовались! - он указал сынишке на рыб, которые проявили к этой процедуре живейший интерес и сгрудились в потоке воздуха, активно работая жабрами. - Это все потому, что рыбам тоже нужно дышать под водой, просто им нужен не такой воздух, как нам, а вот такой, пузырьками, и чем они мельче - тем для них лучше! - гордый тем, что может чему-то научить сына, Карузо ощутил себя едва ли не доктором на кафедре. _____________________________ * исследователи морской фауны относительно недавно пришли к выводу об устройстве дыхательного аппарата у рыб и способах извлечения им воздуха из воды.
Микелетто : Микелетто буквально прилип к стеклу и прижался к нему носом, восторженно следя за рыбами и громадной живой раковиной. - Ух ты, какие! Смотри, пап - вон та прямо на нас таращится! Ой, она сюда плывет...Она слышит, что я говорю, да? А юбка у нее прямо как у мамы на праздничном платье...то есть не юбка, а эти... ну... косточки* такие под ней, знаешь? Он вздохнул, не в силах описать свои чувства, и тут его осенил новый вопрос: -Пап, это ведь ты ее поймал, да? Нарочно для меня с мамой? _______________________________________________________________ * Микелетто имеет ввиду каркас из переплетенных прутьев, на которые собственно и надевался кринолин
Джованни Карузо: Джованни поморщился, как от зубной боли, когда сын снова, точно заколдованный, принялся болтать про свою маму. Но как ему объяснить, что им теперь придется обходиться без нее, одним? Карузо понял, что не знает ответа и немного растерялся. Констанца наверняка любит мальчика, ведь все это время она заботилась о нем одна, как могла, и, конечно, у Микеле нет никаких дурных мыслей на ее счет, как нет и ревнивых подозрений... Но и у самого Джованни не было твердых доказательств ее измены. Только то, что он наблюдал... У него снова возникла перед глазами картинка, на которой Констанца любезничает с маркизом - красивым и статным мужчиной, одетым с иголочки, богатым и достаточно еще молодым, чтобы как следует исполнять супружеский долг... Карузо нахмурился, невольно представив, как они это делают: Констанца бесстыдно ласкает другого и стонет в его объятиях, с обнаженной грудью, разметав свои прекрасные волосы по подушкам, отдается страсти нового кавалера... Боль от нового укола ревности тут же разлилась под ребрами, и гнев возгорелся с новой силой, не дав рассудку опередить язык: - Нет, малыш, я ловил этих рыб для одного профессора. Он пишет всякие умные книжки про обитателей моря, а сам-то и в глаза не видал большей их части! Вот я... то есть мы с другом моим... мы ему и наловили этих диковин, ну... чтобы он все правильно записал и не врал в своих книжках.
Микелетто : Микелетто огорченно сморщил нос, когда понял, что рыбы ему не достанутся. В груди плеснулось какое-то странное чувство, не то жажда, не то грусть, * из-за того, что папа ходил на рыбалку со своим другом и,значит, совсем не думал про него и про мамочку, а думал про чужого дядю и его книжки. Он даже отступил от аквариума и отвернулся от полосатых красавиц, махавших своими крыльями, как водяные птицы... Но быстрое воображение подсказало ему утешительную идею: - Папа, а можно, этих рыбок мне, а проф... просесу... дяде тому, ты еще поймаешь? Я тебе помогу,правда! Ему уже снова захотелось спать, и немного заныл живот, и потому взгляд, который он бросил на отца, вышел весьма жалостным. _______________________________________________________________ * он еще не знает такого понятия как ревность
Джованни Карузо: Джованни присел перед сыном на корточки и взял его за плечи: - Сынок, да мы с тобой таких рыбёх наловим десяток, когда на море будем! - уверенно пообещал он мальчику - а эти, ну... понимаешь, если мы их тут оставим, то не сможем о них заботиться так, как это будет делать профессор. Ты ведь в зоосад ходил, да? Видел, где там рыбки плавают? В прудах, в больших таких стеклянных штуках, а тут им тесно, сам видишь. И потом, дядя Франсуа уже обещал их профессору, как же мы сможем его подвести? Присмотревшись к нему, он заметил, что парня снова тянет в сон, а еще он то и дело трогает рукой живот: - Ты что, малыш, у тебя болит что-то?
Микелетто : - Да,- честно признался Микелетто. - Животик. Тут колет (он показал, где), и еще тошнит немного... Он жалобно вздохнул, но не стал хныкать. Перед отцом ему хотелось выглядеть очень храбрым и терпеливым. Вот, если бы только рядом были еще нянюшка и мама, которые разденут его, уложат в постельку, принесут стакан вкусного мятного настоя "от живота"...Но папе почему-то не понравилась няня Мадлен,и он не взял ее с собой, а мама, наверное,еще даже не знает, где они. "А вдруг мама заблудится, не сможет нас найи и никогда не придет? Вдруг я ее больше никогда не увижу?" - от этой мысли мальчика бросило в жар, а потом сразу в холод, и тошнота стала непереносимой. Он поскорее отвернулся от отца, отбежал в сторону, наклонился - и праздничный ужин оказался на паркеном полу, натертом до блеска.
Джованни Карузо: Джованни оторопел, но быстро приблизился к мальчику, подхватил его на руки и отнес в ванную, где можно было умыть его и дать воды. - Ох, малыш, похоже, ты переел на радостях... а я, дурак, не подумал, что тебе будет многовато курочки-то! Э... да у тебя жар! Давай-ка вот полотенце намочим... - Карузо сдернул первое попавшееся и сунул его под струю холодной воды - и приложим на лобик. Вот так!... Сразу легче станет, поверь! "Черт! Где шляется Франсуа, акула его задери?!" - раздраженно подумал он про себя, ведь он даже врача вызвать к ребенку не сможет без риска нарваться на ненужные расспросы! Да и вызвать кого, чтобы убрали и принесли ребенку теплого молока... Мальчик тем временем попросился на горшок, и Джованни усадил его на фаянсовый ватерклозет, придерживая и подбадривая, пока тот справлял нужду. И грустно размышлял на тему, что нянька из него, выходит, никудышная, раз даже накормить мальца без приключений у него не вышло... Но просить ту няньку присматривать за мальчиком он категорически не желал, иначе Констанца быстро прознала бы, где ее сын. Остается найти кого-то, кому он сможет доверять настолько, чтобы поручить заботы о детских нуждах сынишки... И в случае чего попросту утопить - в Сене - за попытку навредить или в жемчугах - за верную и исправную службу.
Микелетто : Микелетто, несколько ошарашенный после приступа дурноты и расстройства желудка, закоченевший после мытья холодной водой, кое-как забрался в постель и свернулся под одеялом в плотный клубочек. Чувствовал он себя неплохо, но на душе стало тоскливо. Только присутствие отца по-прежнему радовало. Мальчик ухватил его большую руку, пахнущую солью и дубовой корой, с жесткими мозолями и шрамами, и подсунул себе под голову. - Па-ап... Я сейчас посплю, а утром давай вместе пойдем к маме. Я знаю,где она живет: такой большой красивый дом. Очень большой дом... и парк. А потом сядем на кораблик и поплывем за рыбками. Теми, красивыми, полосатенькими... Хочу увидеть море поскорее. Рыбки же в море? Мама говорила, что научит меня плавать, когда мы приедем в Нормандию. А ты меня еще раньше можешь научить... Он еще что-то лепетал, но мысли путались, и веки смыкались в сладкой дреме. Микелетто заснул.
Джованни Карузо: Джованни гладил мальчика по голове и что-то тихо напевал ему, пока тот не принялся громко сопеть носом и не отпустил его руку. Убедившись в том, что мальчик согрелся и уснул, Карузо тихо вышел из комнаты, оставив там ночник, и вызвал горничную, чтобы убралась в номере. Дав ей щедрые чаевые, он попросил ее побыть в номере, покуда не вернется и последить за мальчиком, а сам тем временем быстро спустился в бар - посмотреть, там ли Франсуа? Но Монтаржи все еще не было в отеле, и Джованни, влив в себя пару рюмок коньяка, поднялся обратно в номер. Горничная сказала, что мальчик не просыпался, и неаполитанец отпустил ее, а сам снова проведал сынишку, да так и задремал рядом с ним, на другой кровати...
Франсуа де Монтаржи: На лестнице послышались шаги, и вскоре в комнату вошел Монтаржи. Он остановился в дверях, увидав трогательную картину спящего прямо в одежде в кровати Джовании. Под одеялом на другой кровати свернулось в клубочек что-то очень маленькое. - Ну как прошел день?
Джованни Карузо: Джованни снилось, что он вместе с сыном спасается от громадного злого тролля, похожего на доктора Сальваторе Руиса, который гонит их по горному лесу к пропасти. Заметив ответвление на тропе, он схватил Микеле на руки и свернул туда, где массивное чудовище не сумеет быстро двигаться между узких скалистых отрогов. Но тропа быстро начала сужаться и вскоре закончилась тупиком, вернее - таким узким проходом, что туда и ребенок не сумел бы протиснуться, не то, что взрослый мужчина. Но и тролль тоже не мог их там достать и ревел, безуспешно пытаясь просунуть в расщелину свою волосатую ручищу... - Пошел прочь, дубина каменноголовая! - кричал на него Джованни и швырялся камнями, пытаясь отогнать или вообще отбить у него аппетит, как вдруг чудище опустилось на четвереньки и мирным бодрым и смутно знакомым голосом спросило: - Ну как прошел день? - А... что? - Джованни так удивился столь внезапной метаморфозе, что даже проснулся. В дверях маячил знакомый силуэт - Франсуа вернулся наконец-то! - А... это ты? Карузо сел в кровати и протер глаза, потом потряс головой, развеивая остатки мерзкого кошмара и посмотрел на зарывшегося в одеяло с головой сынишку: - День прошел, и слава Богу! И... я сделал это. Только тссс... давай не будем будить мальчика, он переволновался и ему немного не по себе... Карузо встал и вышел в гостиную, мысленно готовясь к упрекам, насмешкам или выражению притворного сочувствия, что было в стиле старпома.
Франсуа де Монтаржи: - Будить не будем, - Монтаржи улыбнулся краем губ. - Я только не понял, что именно ты такое сделал, что так радуешься? И вообще. Какие у тебя теперь планы? Ты завершил свои дела или что-то еще нужно сделать перед возвращением в порт?
Джованни Карузо: - Как что? Я ж тебе говорил, что привезу сына, если узнаю, что жена мне не верна. Вот и узнал... - Джованни помрачнел, снова вернувшись в воспоминание о том, как мило разговаривали друг с другом его Констанца и маркиз де Самбрей. И как он в газетах читал про вечер у этого самого маркиза, где хозяйкой была некая дама в розовом, а репортеры наперебой предполагали, что за имя скрывала пестрая вуаль ее маскарадного платья... Чаще других называлось имя гувернантки детей вдовца, некой мадам Дюваль, а так же упоминалось, что маркиз слыл "эксцентриком" и "мастером по части мезальянсов" и первую свою супругу тоже выбирал отнюдь не по признаку знатности рода или положения ее родителей в обществе... В общем, все к тому и шло, что их свадьба - дело почти решенное, да еще тот их совместный визит в предместье с подарками будущему приемному сыну, да слова няни про то, как благороден и щедр маркиз... Ну разве это не признаки того, что Констанца устала ждать его возвращения и собралась устроить свою жизнь лучшим образом, как тогда, когда решилась на брак с Турко, этим мерзким и плешивым негоциантом? Только теперь она была более избирательна и подыскала себе мужчину, состоящего из сплошных достоинств... - Что до моих дел, золото я передал Сальваторе Руису после его лекции, в банки сходил, счета открыл, жемчуга и монеты сдал на хранение доверенному ювелиру. Остались только эти вот рыбины. Профессор Аронакс вернулся в Париж? Пора бы ему уж вернуться, а то воды на них не напасешься, того и гляди передохнут. А к чему они ему дохлые-то?
Франсуа де Монтаржи: - Я планировал нанести визит профессору Аронаксу завтра где-нибудь до обеда. Он вернулся, да. А на меня вот аквариум действует умиротворяюще. - Франсуа потянулся и широко зевнул. Потому тряхнул головой и уточнил: - Ты не ошибаешься? Она и вправду изменила тебе? И что ты намерен теперь делать?
Джованни Карузо: Джованни запустил пятерню в свои спутанные спросонья волосы: - Да куда уж яснее-то? Все за то, что она замуж за одного богатенького местного маркиза собралась... Мы-то с ней даже не венчаны по-настоящему. Она меня, видать, уж схоронила. Или просто больше знать не хочет каторжанина беглого... На письмо она мне ничего не ответила - вот и ответ. Ну да ладно, что я обещал, то исполнил. Раз мне в ее жизни больше места нет, то я и сына заберу, пусть маркиз ей своих наделает, но мой Микеле бастардом в чужой семье не станет! Ужасно хотелось пить, и Джованни налил из графина полный стакан воды и жадно выпил его до дна. Потом налил еще один - тоже осушил. - Мне тут как раз совет твой нужен, что теперь делать. Мальчишку на "Наутилус" ведь капитан взять не разрешит. А его пристроить надо в хорошее место, чтобы он ухожен был и всем доволен. Может, на острова? Я его хоть навещать смогу тогда.
Франсуа де Монтаржи: - Ты шутишь... Впрочем, надеюсь, ты ошибаешься насчет нее. По твоим рассказам, она не так расчетлива, как ты сейчас пытаешься изобразить. Нужда, конечно, заставить может, но только не такую женщину - она не настолько беспомощна, чтобы не иметь возможности противиться судьбе, и она не такая, как все. Давай не будем гадать до тех пор, пока не выяснится все в точности. Тем более, о том, что может случиться плохого. Понапридумывать можно чего угодно, а потом смотришь - а все выходит иначе, и все страхи это просто мыльный пузырь: померещилось и ушло.
Джованни Карузо: Джованни горько усмехнулся в ответ на попытку старпома развеять его подозрения: - Хотел бы я поверить в то, что мне все померещилось... Конечно, свечку над ними я не держал, но... ты ведь не знаешь, что она уже один раз так вот вышла замуж - за торговца, положившего глаз на нее и ее владения в Лацио... Но тот был просто старый прыщ, и она мне была благодарна за то, что я избавил ее от кошмара первой брачной ночи с этаким уродом... А тут маркиз, красавец, в самом расцвете сил, богатый - чем не партия для той, что устала ждать возвращения незаконного мужа с каторги? - он вздохнул - Ну не верю я в то, что она в такой ситуации могла устоять... И не сужу ее даже, вот только сына ей не верну.
Франсуа де Монтаржи: Франсуа не стал возражать. Перспектива общения с маленьким Микеле по дороге в порт скорее радовала, чем вселяла озабоченность и тревогу за вероятные сложности и путевые проблемы. Вот только слишком часто вспоминалось то, что так хотелось забыть навсегда... Хочется надеяться, что Джованни все же слишком ревнив и мнителен. - Но ты, бродяга, рисковый - забрать ребенка у матушки и рассчитывать, что за тобой не устроят охоты! Кем же ты его хочешь воспитать? Искателем приключений?
Джованни Карузо: -Я его хочу воспитать настоящим мужчиной, неаполитанцем! - с вызовом ответил Джованни. - И пусть она только попробует его отобрать, если, конечно, сумеет нас найти. Ты же завтра наконец отвезешь этих проклятых рыб профессору, так? Значит уже послезавтра мы покинем Париж и отправимся обратно в Гавр и на острова. Так что думаешь, где мальчику будет лучше - на континенте или на Азорах? Конечно, я бы уж лучше переправил его в Неаполь, но думаю, ты на такой крюк вряд ли согласишься.
Франсуа де Монтаржи: - Знаешь, несколько лет назад меня возмутили бы твои слова. Я непременно возразил тебе, что для такого маленького ребенка твоя компания не подходит, хоть ты и отец, а нужно воспитание, образование и женская забота. Но теперь... Моя, да и твоя жизнь превратилась в сплошную фантасмагорию; местами похожа на бред, местами - на ожившую мечту. Я по-прежнему надеюсь, что все образуется, но если судьба не будет благосклонна к малышу, любое решение будет правильным, потому что оно твое, а ты любишь своего сына. Только в Неаполь мы не поедем. И - да, я собираюсь завтра отлучиться ненадолго. Как закончим дела - стартуем в порт. Я рассчитываю без промедлений вернуться к капитану. Спокойной ночи, и пусть завтра все разрешится добром. С этими словами Франсуа вышел из комнаты и тихо прикрыл дверь.
Джованни Карузо: - Спокойной ночи... - устало пробормотал вослед закрывающейся двери Джованни. Толку от речей Франсуа не было никакого, кроме понимания того, что у них будет очень мало времени, и, начиная с завтрашнего дня, оно будет подчинено сборам и подготовке к отбытию в обратный путь. Сроки исполнения возложенной на них капитаном задачи и так уже поджимали, любая задержка может осложнить жизнь команде "Наутилуса" и поставить существование лодки под угрозу - ведь в водах Атлантики было весьма оживленное судоходство, и длительно скрывать свое присутствие у Азорских островов любому нелегальному кораблю, да еще и подводному - было рискованно. Понимая все эти резоны, Джованни по-прежнему не понимал только одно - что ему теперь делать с сыном, куда его пристроить, пока он не подрастет немного?... Так и не найдя ответа на сей мудреный вопрос, Карузо отправился обратно в спальню и скоро оттуда доносился уже его раскатистый храп.
полная версия страницы