Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » Вечер 8 и день 9 апреля 1866 года. Дом Ребекки Кавершэм(Валери Флоранж) "Что день грядущий мне?..." » Ответить
Вечер 8 и день 9 апреля 1866 года. Дом Ребекки Кавершэм(Валери Флоранж) "Что день грядущий мне?..."
Ребекка Кавершэм: Локация: Париж. Дом Ребекки Кавершэм (Валери Флоранж). Место: Париж, апрель 1866 года. Дом Ребекки Кавершэм (Валери Флоранж). Участники: Ребекка Кавершэм (Валери Флоранж). Суть : Описание вечера 8 апреля и дня 9 апреля 1866, сутки до бала и мысли Ребекки в эти сутки. Ребекка "увидела" в мыслях своего внезапно исчезнувшего возлюбленного Бернара встречу с маркизом де Самбреем, и она хотела познакомиться с маркизом, чтобы узнать у него какую-нибудь информацию о Бернаре.
Ответов - 2
Ребекка Кавершэм: Каждый вечер я открывала окно в сад. Каждый вечер. Зимой, летом, осенью. Весной... Это особенное время года всегда манило меня. Природа расцветала снова. Расцветали яблони, нарциссы, вишня. Деревья, цветы, а я... Вечно в рамках, вечно в тисках приличий и... с особенным жаром весной я понимала, что не мертвая. Что я живая, живая, полная сил... Что сердце бьется, что душа трепещет, что петь хочется, но... Одна... Дни за днями. Я открывала окно, потому что — так приходил этот странный человек... Бесшабашен, легок и глаза... Всегда смеющиеся глаза... Прекрасные, голубые... Как я могла?! А вот как я могла — я не знаю... Как я допустила? А я и не жалела вовсе. Только там, на периферии сознания, внутренний голос настоятельно повторял о приличиях, репутации, возможных неприятностях, потере всего - всего, что нажито, что завоевано, заработано за годы, а вот допустила. Он был странен тем, что я — не всегда его “слышала». И – не могла понять, почему, и – была ему за это благодарна. Такие люди встречались крайне редко, но бывали. И все-таки – я "увидела" загородный дом, громадный. И увидела, как мой любимый ругался с пожилым месье. И как собирался, и как хлопнул дверью, и как уезжал из замка верхом, как развернул коня на холме, чтобы еще раз взглянуть на дом, и как резко развернул его опять и погнал его галопом, уже не оглядываясь. Мне было с ним спокойно. И еще поэтому — он манил меня... Он появлялся, спрыгивал с подоконника, а дальше — мир кружился в бешеном вихре и каждое мгновение дарило счастье и каждое мгновение было — как озарение, как взрыв и это пленительное безрассудство возносило к звездам, и давало силы. И дарило энергию, и продлевало жизнь. Еще на день, на два, неделю. До того мгновения, когда он снова появлялся... И пропал... Ничего не говоря... Внезапно... Глупо все... Я знала только имя. Почему-то он не хотел мне говорить ничего о себе. Это было невежливо, казалось таковым, но для меня это все не было главным.. Может, оно даже вымышленное, но тогда ... Опрометчиво? Неопрометчиво? Господи, какая разница... Я гнала от себя голос благоразумия, как, наверное, любая женщина, которая любит. А когда любит – на многое просто не обращается внимания, тревоги прогоняются, не слушаются, не хотят выслушиваться…. Я знала только имя – Бернар… Я сумасшедшая... Сколько раз я твердила себе, что я сумасшедшая... Но каждый раз, как только он появлялся у меня в комнате, я не могла прогнать его... Не могла... И каждый вечер я открывала окно... Зимой, летом, осенью, весной. Несмотря на погоду... Несмотря на грозу, жару, снег, сырость. Ни на что не смотря. Хотя не знала, в Париже ли он. И не знала, стоит ли ждать... И стоит ли верить... Я просто любила его...
Ребекка Кавершэм: Утром страшно не хотелось вставать, но тетя Исидора строгая и не отстанет, пока не добьется своего. К тому же пришла модистка, принесла вечерний наряд и надо было убедиться, что он сидит безупречно. Конечно. Как я могла забыть, ведь сама просила её вчера прийти пораньше. Потом, пока примеряли последний раз платье и потом, когда пригласили к завтраку, я думала о маркизе де Самбрее. Маркиз представился мне на балу, вручил визитную карточку и приглашение на свой благотворительный прием. О, этот вечер должен был быть занимательным и где-то даже познавательным. Занятно, право. И знакомство обещало быть приятным и... я надеялась на... Об этом потом. Господи, я - парижская знаменитость... Я не очень любила званые вечера. Нет, мне нравилась их атмосфера, только сложно было от постоянного напряжения. Я старалась внутренне отгородиться от мира и «не слышать». Это очень напрягает, когда при каждом прикосновении с человеком в голове вспыхивают картины. Потом кто-то пытается узнать – ну что, ну как, что я увидела, ну ведь коснулась, ну… и… Кто-то шарахается – есть и такое. Это, конечно, неприятно, но я благодарна этим людям. Меньше картин. Меньше боли. Меньше сердца будет сожжено чужими бедами и чужой судьбой. Хорошо хоть перчатки помогают. Не так резки вспышки в сознании, мягче, легче переносить… Маркиза я видела раньше, но знакома не была, как-то все издали. Случайно – во время поездки с деловым визитом. Случайно – во время прогулки в парке Монсо. А мне необходимо было с ним познакомиться. Маска и душа… Мир полон условностей и надуманных правил… Всё в жизни следует определенным законам. И души тщательно упакованы в них и скрыты от постороннего взора, следовать их порывам – грешно. В этом мире – грешно. Опасно. Мне НАДО было познакомиться с маркизом. И вот графиня де Санли, пригласила меня на благотворительный бал, где мне наконец и это удалось. Я хотела с ним познакомиться, потому что... Однажды, во время встречи с Бернаром, я "увидела" событие. Картину прошлого... Бернар ехал верхом по дороге через лес. На него напали разбойники. Он дрался замечательно, но силы были не равны. Через некоторое время на дороге показался маркиз, и он и помог Бернару с его схватке. Потом они еще некоторое время ехали вместе, разговаривали, даже смеялись, и на развилке дорог попрощались. Разъехались в разные стороны... О чем они говорили? Может быть, маркиз знает, кто такой Бернар и откуда он, что-нибудь о нем? Ведь случайному попутчику иногда говорят больше правды, чем близкому человеку. Я надеялась, чувствовала, что была значима для Бернара и не могла понять его исчезновения и тревожилась. Очень тревожилась... После ко мне приехал с визитом месье Обри. Я получила его в наследство от мадам Дион, теперь он был поверенным в моих делах. Когда-то он помог мне устроить освобождение тети Исидоры и теперь я доверила ему поиски некоего поместья, которое зарисовала по памяти. Загородный дом... Надежда... Вечером я опять играла «Мелодию слез» и «Silence» Бетховена. Они ассоциировались с потерянной радостью. Я играла машинально и вспоминала — глаза Бернара, их бездонную голубизну, его руки, легкие касания, какие-то милые глупости и славные пустяки, неожиданные мелочи, которые топили сердце в нежности, которые заставляли глаза блестеть и душу наполняться теплотой. И слезы непрошенно катились из глаз, а я улыбалась... Улыбалась мыслям о счастье... Безмерном... Прошлом... Но все равно жившем в моем сердце.. Живом... А потом я собиралась к маркизу. Платье. Я сама выбирала эту ткань. Пронзительно синий цвет. Мой любимый. Небесный. Платье отделано белыми кружевами и синими атласными лентами. Все так, как мне и хотелось. Перчатки. И жемчуг. Жемчужные браслеты, серьги и жемчужное колье. Все просто и вместе с тем безупречно. Ох, дамские сборы — это очень ответственный ритуал. Я всегда относилась к сборам со всем тщанием и с некоторой долей иронии. По иному было нельзя. Только она и спасала. И вот, наконец, одета, причесана. Что принесет мне этот вечер? Вроде такой же, как все. Только человек странно-необычный, не похожий на остальных. Очень живой. По-хорошему странный. У которого болит душа, когда он видит чужую боль. И похоже, это все по-настоящему. И, похоже, у него все — по-настоящему.
полная версия страницы