Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » 17 апреля 1866 года. Парижские подворотни » Ответить

17 апреля 1866 года. Парижские подворотни

Энтони Фэйн: Встреча старых знакомых: Франсуа Монтаржи и Энтони Фэйна.

Ответов - 79, стр: 1 2 3 4 All

Франсуа де Монтаржи: Франсуа почувствовал, что тупеет, и с видом неуспевающего студента уставился на Сальваторе, прикидывая, что упустил и почему не может связать концы с концами. Кто же еще, кого он не сосчитал? Но потом все-таки непонимающе помотал головой и поднял бровь. Что еще за неаполитанец? Доктор знаком с Джованни? Но при чем тут французское имя? Снова клонило в сон и укачивало. Скорее бы добраться до места...

Энтони Фэйн: Фэйн откинулся на спинку и сложил руки на груди с видом человека, которому пообещали рассказать занимательную историю: - Ну-ка, что еще за неаполитанец? Сальваторе, ты извлекаешь на свет новые факты, как факир кроликов из шляпы - скоро их уже некуда будет складывать.

доктор Сальваторе: Сальваторе немного помолчал, прикидывая, как лучше сообщить известные ему факты и заодно кое-что прояснить для самого себя. - Пару месяцев назад я получил известие от принца. Это было его окончательное согласие помочь мне c реализацией грандиозного эксперимента, который я задумал очень давно. Принц... который носит теперь иное имя, как все мы... обещал послать ко мне надежного человека с весьма ценным грузом. Этот человек образцово выполнил задание - побывал на моей лекции, а после - в госпитале, и наконец, явился ко мне домой с визитом, чтобы получить мое ответное послание для принца. Было очень весело, знаете ли. Весело и познавательно. Я в очередной раз убедился, что в сфере отношений действуют те же закономерности, что в физике, и выстраиваются те же цепочки, что в химии. Неаполитанец, на котором страна его происхождения написана крупными буквами, однако имеет французский паспорт, и выдает себя за француза... Неглупый, храбрый и в самом деле надежный парень, но простодушен до того, что это просто трогательно. Он честь по чести служит принцу, как Иаков- Лавану, но сам мечтает только о чернокудрой Рахили, с которой успел прижить сына... Ну разве это не мифологический сюжет в чистом виде, друзья мои?


Энтони Фэйн: - Весело, да..., - проговорил Фэйн, погруженный в свои мысли - он пытался сложить разрозненные куски мозаики, - Так значит, море... Да? И это имеет какое-то отношение к принцу Даккару? Снова политика, снова воюем? И когда ты собирался мне об этом рассказать? Не о море или клинике, а об индийской нити во всем этом клубке? - Энтони почувствовал, что начинает злиться, - Когда бы мы уже оказались на этой самом море, куда я намеревался сопровождать двух... тех дам, которых ты навещал пару дней назад в отеле Де Крийон? Одна из них уже ждет поездки на побережье, потому что "доктор прописал", а другая... Другая идет за этим доктором к черту на рога, чтобы учиться медицине, а не политике. Я не знаю, может, твоей ученице, которая прошла такой жесткий отбор, это даже интересно - такая приправа к основному блюду, но знает ли она о ней? Я когда-то влез в политику не ради высоких целей, а совершенно по другим мотивам, и вы оба это прекрасно знаете, но я хотя бы делал это с открытыми глазами! Знает ли она в полной мере, во что ты ее втягиваешь? - Фэйн перевел дыхание, - Забудь сейчас про меня и Еву - если ей нужен морской воздух, я найду, куда ее отвезти. Когда ты собирался сказать об этом Кэтрин? Если вообще собирался?

доктор Сальваторе: Сальваторе воззрился на друга с искренним удивлением и некоторым беспокойством: - Тебе определенно пора к морю, Энтони, и чем скорее, тем лучше: нервы у тебя на пределе, и воображение разыгралось не в меру. Я не занимаюсь политикой. И войной тоже не занимаюсь. Мне интересна только наука. Но ты хоть приблизительно представляешь, в какую сумму обходятся мои исследования? Сколько стоит построить клинику, оснастить ее всем необходимым и создать условия для лечения сложных больных и медицинских экспериментов? Для меня нет никакого клубка и никакой "индийской нити". Для меня есть только Корсика как место, куда не сунут носы кретины из министерств, и мой покровитель и меценат, обладающий, по счастью, не только умом и здравым смыслом, но и большим богатством, которым ему не жаль делиться. И при чем тут, скажи на милость, женщины?

Франсуа де Монтаржи: "Все понятно. Значит, он сделал то, что должен был - это хорошая новость. Интересно, знает доктор что-нибудь о Микелетто и о дальнейших планах его папаши? Остается ли он с женой или возвращается на Наутилус?" Поскольку этот вопрос интересовал его, он решил встрять в разговор и спросил, обращаясь к Сальваторе. - Скажите, ведь это Джованни Карузо? Когда мы расстались, у него были крупные неприятности с сыном - ребенок исчез. Я отправился на его поиски, но потерпел неудачу, и меня задержали. Раз уж случаются такие необъяснимые совпадения, мне отчаянно хочется верить в то, что с ним все хорошо. Это было... дайте вспомню... триннадцатого или четырнадцатого апреля. А как давно с ним виделись вы?

доктор Сальваторе: - Не знаю никакого Джованни Карузо. Он мне представился как месье Дюваль, а верительная грамота от принца, как понимаете, была не в виде официального письма. Но ваша правда, лучше бы ему было называться итальянским именем, поскольку француз из него такой же, как из меня монашка. Красотка-жена с пятилетним ангелочком тоже не самое разумное прикрытие для такого рода дел... Впрочем, месье, и вы сами - тот еще конспиратор. И чего вы скромничаете, нарисовали бы себе сразу мишень на лбу - проще и скорее! Сальватор выглянул в окно и крикнул вознице: - Налево, в переулок, милейший! - повернулмя к собеседникам и с милой улыбкой промолвил: - Вот мы и дома, господа.

Энтони Фэйн: "И при чем тут, скажи на милость, женщины?" "Ну-ка, Фэйн, при чем тут женщины?" В вестибюле первого этажа Энтони пропустил своих спутников вперед и на минуту задержался на нижней ступени, словно раздумывая, следовать ли за ними или развернуться и сесть в не успевший отъехать экипаж. "После Индии всю твою жизнь можно было назвать беззаботной, правда, Фэйн? Любой приключение, пусть даже опасное для жизни - просто игра. И вдруг тебе напомнили, что когда-то ты умел переживать. За кого-то, не за себя. Когда ты вообще за себя переживал?" Он побежал вверх по лестнице, обогнал Сальваторе и Франсуа, потом дождался, когда доктор откроет дверь и прошел в гостиную. Краем глаза он заметил зеркало, повернулся и посмотрел в него более пристально. "Красавец, нечего сказать!", - усмехнулся он, разглядывая темные круги под глазами, - "На привидение похож. Призраки, призраки... Черт бы их побрал!". Люцифер спрыгнул с кресла, чтобы встретить хозяина. Фэйн решил воспользоваться моментом и сел на нагретое котом место. - Не знаю, чем ты будешь поить месье Монтаржи, - обратился он к Сальваторе, - но мне только коньяк.

Франсуа де Монтаржи: - Доктор Сальваторе, могу я попросить вас об одолжении? Мне совершенно необходимо по-человечески вымыться. Неловко обременять вас подобными вещами, однако я провел ночь на улице, а до этого... в общем, я чувствую, что в таком виде мне лучше было бы не подниматься в гостиную, а остаться где-нибудь в прихожей на ковре.

доктор Сальваторе: Доктор указал Фэйну на поставец: - Коньяк "Наполеон". Мне перепало от моего неаполитанца. Невероятно щедрый молодой человек. Но я тоже гостеприимный хозяин, так что вся бутылка к твоим услугам. Он быстро разжег камин, поворошил в нем кочергой, так что от решетки полыхнуло жаром, и понимающе улыбнулся другу: - Отогревайся изнутри и снаружи. А я пока что провожу моего пациента в ванную. Пойдемте, месье... Вы совершенно правы: чистота - залог здоровья. Да и мне сподручнее будет заниматься вашим плечом.

Франсуа де Монтаржи: После того, как процедуры были закончены, Франсуа наконец-то ощутил, что вместе с водой растворилась чрезмерная усталость и напряжение, которые не отпускали и выматывали, прекратил ощущать себя загнанным и поверил, что приключениям последних дней пришел конец. Оставалась слабость и по-прежнему слегка лихорадило, но в сон уже не клонило - он взбодрился и нашел себя пригодным для общения на посторонние темы. Его самого тревожило лишь благополучное возвращение на Наутилус, но теперь он готов был поддерживать разговор и слышать собеседника, не проваливаясь в дремотные видения и бредовые мысли.

Энтони Фэйн: доктор Сальваторе Фэйн кивнул, не глядя ни на Сальваторе, ни на Франсуа - в настоящий момент его больше интересовала бутылка с этикеткой дома Курвуазье. Вино, а потом коньяк, а потом отключиться? Ладно, вино было больше получаса назад, уже все выветрилось. И время ли напиваться? Энтони резко встал, снял с себя пиджак и бросил его куда-то в сторону спинки кресла: даже если промазал, дальше пола не упадет. Душно-то как! Галстук еще этот! За каким лешим Сальваторе зажег камин? Теперь пить хочется. Или все-таки выпить? Янтарная жидкость полилась на дно бокала. Фэйн повертел бокал в руках, все еще в нерешительности. Почти как неделю назад. Что тогда Сальваторе говорил? Не пить залпом? Энтони усмехнулся и сделал один большой глоток. Горло обожгло алкогольным огнем. Фэйн попытался вдохнуть, закашлялся, схватил левой рукой стоящий на столе кувшин с водой и стал пить прямо из него. И все-таки жаль, что вино выветрилось, а Сальваторе ему сейчас ничего кроме коньяка не даст - кто же своими руками себе пациентов делает, посуди сам? К черту Сальваторе, к черту рассудительность, к черту рассудок! К чертям собачьим Индию и всех этих призраков из прошлого! На перстне вспыхнули кровавые искры - отблески пламени. Фэйн размахнулся и запустил пустым бокалом в сторону камина. От удара стекло лопнуло, большая часть осколков полетела в огонь, но парочка самых крупных отскочила на лежащий перед камином ковер. Энтони опустился на колени, намереваясь собрать разбитое стекло, но уже первым осколком порезал себе ладонь. Оглядываясь в поисках подходящего куска ткани, он заметил сидящего на диване Люцифера. - Что?! Можно подумать до меня в этом доме других психов не было! ___________________ Для партнеров по эпизоду: на правой руке у меня теперь помимо свежего пореза ссадины на костяшках, четырехдневной давности - после того, как я кулаком в стену саданул в доме у Партриджа в Лондоне.

доктор Сальваторе: При звуке разбитого стекла, донесшегося из гостиной*, Сальваторе навострил уши и с немалым удовольствием уловил реплику Фэйна, обращенную к коту: за друга можно было не волноваться пока Люцифер составляет ему компанию. Но все же следовало поспешить. Доктор быстро закончил необходимые манипуляции, которые должны были обеспечить Агнивритре относительный покой и переносимый уровень физического дискомфорта на всю предстоящую ночь, и предложил: - Вы можете прилечь и спокойно спать хоть десять часов кряду, когда проснетесь, я сниму повязку, заново осмотрю рану и будет ясно, удалось ли нам избежать проблем. Но если сну предпочитаете компанию, присоединяйтесь к нам с мистером Фэйном в гостиной. Правда, беседа может оказаться немного шумной и утомить вас. Предоставив Франсуа свободный выбор дальнейших действий, Сальваторе вернулся к Фэйну. - Энтони, что ты творишь, черт побери? Хочешь поджечь дом - поджигай, расколоти все склянки и пробирки, но пощади коньяк! _________________________________ * предполагаю, что мы в операционной, где я завершаю медицинские манипуляции , или как минимум в соседней комнате

Франсуа де Монтаржи: Тот предпочел проследовать за доктором в гостиную. Поведение Энтони не вязалось с обстановкой дома Сальваторе, в которой чувствовалась привычка к распорядку и та особая аккуратность, что отличает людей дисциплинированных и профессиональных. Однако доктор с пониманием отнесся к выходке своего друга, а тот в свою очередь, очевидно имеет причины так себя вести. Монтаржи застал Фэйна, стоящего на коленях возле камина, и его правая рука имела плачевный вид. Став в дверях и прислонившись к косяку, он принялся наблюдать. __________ Приношу извинения за пассивность, но не могу себе представить,с что можно сделать полезного и осмысленного в этой ситуации.

Энтони Фэйн: - Ничего с твоим драгоценным коньяком не случилось, я расколотил пустой бокал, - левой рукой Фэйн собрал оставшиеся осколки и бросил их в огонь, а правую все это время держал на весу, стараясь, чтобы кровь не капала на ковер и не затекала под манжет, - Ты лучше дай мне бинт или еще что-нибудь в этом роде, если только не потратил все не Франсуа. А то я тут тебе сейчас весь пол раскрашу яркими красками. Энтони поднялся на ноги и только в этот момент заметил стоящего в дверях Монтаржи: - Не удивляйся, я не каждый день так развлекаюсь. По крайней мере без подобных разрушительных последствий. А Сальваторе, как я понял, в своем личной классификации всего живого уже давно отнес меня к виду "существо малоразумное, но довольно забавное". Фэйн пытался свести происшествие к шутке, вот только скулы сводило от напряжения, и улыбаться не получалось.

доктор Сальваторе: - Дорогой мой, за время моего проживания на рю Эколь на этом злосчастном полу успели побывать все известные современной медицине химические реактивы, добрый десяток неизвестных, спирт, краска, пот, сопли, блевотина, гнойный экссудат, мужское семя и околоплодные воды. Твоя чистая, здоровая кровь - пожалуй, самая благородная жидкость из всего перечисленного. - доктор со спартанской невозмутимостью извлек из нессесера склянку с перекисью водорода и мазь на основе арники. - Дай мне руку и расскажи по старой дружбе, что тебя грызет. Но судя по тому, что ты режешь себя... - медик покачал головой. - Все довольно скверно.

Франсуа де Монтаржи: - Ну тогда я пожалуй присоединюсь к вопросу доктора. Если не на "правах старого друга", то хотя бы на правах "бывшего командира", а еще лучше было бы без всяких прав. Ты же не спрашивал моего разрешения, когда вторгся на улице в мою судьбу? И я не стану спрашивать, просто расскажи?

Энтони Фэйн: Прежде чем что-нибудь ответить, Фэйн несколько секунд молча наблюдал за манипуляциями доктора. Занятно... Через пару-тройку дней свежий след от пореза ляжет тонкой параллельной линией рядом со старой, многолетней давности белой чертой. Напоминание о ране, оставленной острым краем сикхской чакры. - Нам пришлось покинуть отель де Крийон сегодня утром. Я перевез обоих... обеих дам в Венсенн, в имение одного моего старого знакомого. Но это ненадолго. Теперь у меня не одна, а две веские причины покинуть Париж, не возвращаясь в Лондон, - Фэйн посмотрел на Монтаржи через плечо Сальваторе и усмехнулся: "Как видишь, командир, у меня все как обычно - весело и с музыкой" и продолжил, обращаясь уже к доктору: - Ее зовут Ева. Звучит банально, но, видимо, иногда старому графу отказывала фантазия.

Франсуа де Монтаржи: Франсуа молча ждал продолжения, не задавая вопросов. Личные проблемы других, описанные неполно и непонятно, вызывали ощущение закрытой двери с замочной скважиной, в лучшем случае, чуть приоткрытой. Подглядывать он не любил, на своем участии в судьбе товарищей повторно не настаивал. Поведение Энтони было импульсивным и разрушительным, за всем этим явно скрывались сложные отношения, но по его словам получался балаган или варьете. Лезть человеку в душу даже с самыми добрыми намерениями, не входило в планы старпома. Мастерское: эпизод закрыт по причине выбытия одного из ключевых игроков. По умолчанию принимается, что результатом беседы стало решение Энтони Фэйна спешно покинуть Францию вместе с Евой Гэлбрейт, а Франсуа де Монтаржи и доктор Сальваторе свели достаточно близкое знакомство. Доктор Сальваторе готов и в дальнейшем оказывать помощь Франсуа как своему пациенту, а также просит помочь ему в организации побега мисс Кэтрин Монтгомери.



полная версия страницы