Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » 17 апреля 1866 года. Парижские подворотни » Ответить

17 апреля 1866 года. Парижские подворотни

Энтони Фэйн: Встреча старых знакомых: Франсуа Монтаржи и Энтони Фэйна.

Ответов - 79, стр: 1 2 3 4 All

Энтони Фэйн: - Ты назвал меня честным гражданином, Франсуа? - усмехнулся Фэйн, - Это всего лишь маска... Видимо, достаточно удачная, чтобы ты принял ее за мое настоящее лицо. Ну, да ладно, не обо мне речь. Я помогу тебе выбраться из города, но не раньше, чем тебя осмотрит доктор. До тех пор ты шагу отсюда не сделаешь. А если попытаешься... Я не помогаю самоубийцам.

Франсуа де Монтаржи: - Почему-то "свободная и цивилизованная страна" не произвела на тебя такого впечатления, - ухмыльнулся старпом. - Какой еще доктор, ты спятил? Его потом затаскают по дознаниям. Ты знаешь, где именно за мной следили? На кладбище! Ни вздохнуть, ни сдохнуть в этом городе... Удивляюсь, почему до сих пор сюда никто не постучал с куртуазными реверансами "извините за беспокойство разбудили". Я отвык, Энтони. Прокололся как мальчишка. Но ты, я вижу, тоже из тех, кто по большаку не ходок? Да, да, речь теперь именно о тебе.

Энтони Фэйн: - Я делаю только то, что мне интересно, Франуса, а тюрьма и прочие связанные с ней радости не представляют для меня никакого интереса. Пока, по крайней мере... Забавно, но в последнее время мои личные интересы сильно пересекаются с чужими, давно такого не было. Очень давно. И речь не только о тебе, - улыбнулся Фэйн, делая особое ударение на последней фразе, - Если уж на то пошло, меня совершенно не касается, как ты угодил... туда, откуда потом ушел, не уведомив "хозяев". А то, что я сейчас делаю... Считай, что это долг памяти. Ну и чести... как я ее понимаю. Энтони поднялся и подошел к окну, которое выходило на улицу. Фонари горели через один и очень тускло, разглядеть что-нибудь - или кого-нибудь, было очень сложно. - И раз уж речь зашла о долгах, - он снова повернулся к Монтаржи, - В моих списках тех, кто должен мне, и тех, кому должен я, постоянно что-то меняется: вычеркиваются одни имена и вписываются новые. Но твоего не будет ни в первом, ни во втором. Доктора там тоже нет - это мой друг, причем очень надежный.


Франсуа де Монтаржи: - И как она - такая жизнь? Тот, кто имел неосторожность хоть раз оказаться там, где дорога ведет в неизведанное, вряд ли забудет вкус настоящего события, - Франсуа усмехнулся про себя и подумал, что за эти несколько дней Париж надоел ему как неудобный башмак. - Тебя больше не тянет в путешествия? Энтони стоял спиной, и его лица не было видно. Тусклый свет с комнате усыплял, возвращались видения, и на какой-то миг окружающее перестало существовать, но Монтаржи быстро пришел в себя, услышав движение за дверью.

Энтони Фэйн: В дверь снова постучали, и, дождавшись разрешения, в комнату бочком, озираясь в сторону коридора и лестницы, вошел Клод с тюком под мышкой. - Вот одежда для месье, как вы просили, - он потоптался на месте, потом повесил брюки и рубашку на спинку ближайшего стула, - А за доктором поехали, месье! Жан, он знаете, он ушлый - он этого доктора из-под земли достанет! - Ну, вот когда достанет и привезет сюда, тогда сразу веди его "добычу" к нам. И скажи своему Жану, чтобы он потом далеко не отъезжал - понадобится, - дав мальчишке время на то, чтобы выйти, закрыть за собой дверь и спуститься вниз, Фэйн продолжил, словно их не прерывали: - А с чего ты решил, что я забыл этот вкус? Только потому, что на мне дорогой костюм и в кармане водятся живые деньги? Так они потому и водятся, что я каждый день пробую на вкус разные события, - он отошел от окна и снова сел на облюбованный им ранее стул: - Я все помню, Франсуа, абсолютно все. Поначалу хотел забыть, а потом передумал.

Франсуа де Монтаржи: - Нет, костюм твой не при чем - город давит. Здесь возня и мелочность, а еще - время утекает как кровь из раны, и кружится голова от скоростей - а смысл? Я пробыл здесь... не помню... так и не сосчитал, сколько бездарно проведенных ночей и бестолковых дней. Я больше не принадлежу этому миру, не принимаю, и он отвечает взаимностью - так было всегда, но сейчас с какой-то особой доходчивостью. - Монтаржи рассеянно посмотрел на одежду, принесенную Клодом, перевел взгляд на закрытую дверь, и его передернуло. - Не привыкну никак, - невпопад сказанные слова, оторванные от реальности воспоминания и противоречивые чувства - вместо того, чтобы, поблагодарив Энтони, встать и покинуть это место, чтобы больше не желать возвращения, не путать явь и сон и не надеяться на то, что когда-то мир станет иным.

Энтони Фэйн: Фэйн в задумчивости повертел перстень на пальце и, наконец, снова повернул его камнем внутрь. - Меня не давит. А если что-то начинает давить... Есть много других мест, где места побольше, воздух чище и люди другие. Завтра найму экипаж или сяду в поезд и... Я бы на твоем месте поел, Франсуа. Впрочем, я и на своем не прочь это сделать - с полудня ничего во рту не было кроме чая и этого вина, - Энтони взял с блюда кусок холодного мяса, но прежде чем отправить его в рот, добавил: - Ты можешь умыться и переодеться, а потом уйти на все четыре стороны - я тебя держать не стану. Попрощаемся еще лет на восемь-десять, а то и навсегда - нам же не привыкать, правда? Только далеко ли ты уйдешь? Что-то мне подсказывает, что твоя основная задача сейчас не уйти отсюда, а добраться туда, где тебе нужно быть. Ведь так? В таком случае, в твоих интересах дождаться доктора. В моей компании. А там уже решим, куда дальше.

Франсуа де Монтаржи: - Ты словно мысли читаешь: я действительно думал о том, как бы исхитриться и сбежать, пока мы все тут не дождались неприятностей, - ухмылка получилась кривая, потому что отдирать себя от кровати было лень и больно шевелиться, но Фэйн прав, подкрепиться не мешало. Старпом повозился у таза с чистой водой, потом дотянулся до тарелки, взял сыра и без ножа соорудил себе нечто, напоминающее не то "графские развалины", не то кривой и дикий бутерброд. Оглянулся в поисках бокала или кружки, но не нашел и отхлебнул вина прямо из бутылки. Сел обратно на постель и принялся жевать, чувствуя как постепенно унимается внутренняя дрожь и взвинченность, мысли прекращают метаться, и в голове становится пусто и звонко. - И мне действительно нужно торопиться, но это не значит, что я немедленно сделаю очередную глупость - напротив, ошибок мне больше позволить себе нельзя. Я дождусь твоего сумасшедшего доктора хотя бы для того, чтобы сказать, что благодарю его за визит. Но позволь спросить тебя - куда ты намерен уехать в своем экипаже? Нам часом не по пути?

Энтони Фэйн: - Куда я собрался? Как раз это я и хотел обсудить с доктором, которого ты заранее окрестил сумасшедшим. Именно к нему я направлялся, когда буквально споткнулся о тебя. Куда-нибудь из Франции, подальше от Англии, да и от центра Европы желательно. И для разнообразия, на этот раз смена места требуется не мне, а... близкому мне человеку.

Франсуа де Монтаржи: Слова "центр Европы" почему-то прозвучали со странным эхом в ушах. Последняя фраза Фэйна потонула в потоке причудливых образов, берущих начало из аккуратно нарисованной карты, что висела на стене капитанской каюты: потянулся легкий смерч вслед за прикосновением руки, и границы стран размыла широкая кисть, смешав цветные акварельные заливки в сплошной беспредметный набор мозаичных фрагментов - палитра? смальта? или это такая искусно приготовленная пицца из цветных керамических плиток, а вовсе не разбросанные по ковру игрушки в детской? Но комната в заведении мадам Тома тоже была здесь, и настоящий сон не приходил. Тогда Франсуа пришлось сдаться и отпустить захват самоконтроля. Он пробормотал неразборчивые извинения и откинулся на подушку, чувствуя, что его слегка лихорадит. Через минуту он уже спал.

доктор Сальваторе: Посыльный от Фэйна, заявившийся на ночь глядя, был вполне достоин своего поручителя: не запинался, не мямлил, не путался в названиях улиц, а четко и по-деловому разъяснил, где и по какому делу ожидает доктора его приятель. - Вы готовы ехать, месье? Коляска вас дожидается. Но дайте мне пять франков, прежде чем мы сядем, а то вдруг тот господин захочет сэкономить, как я вас привезу... - Ты нахал, но парняга смышленый, своего не упустишь. Люблю таких, - хмыкнул Сальваторе, порылся в кармане и протянул парнишке монету. - Вот, держи. А извозчику я дам на водку, если довезет за четверть часа. Его собственные сборы не заняли много времени: рабочий сюртук, плащ, шляпа, докторский саквояж, трость. Люцифер не успел еще приняться за рыбу, оставленную ему на ужин, как Сальваторе уже катил в раздолбанном фаэтоне по бульвару Сен-Мишель, забирая дальше, к Турнельсйо набережной, чтобы пересечь мост и направиться в район Бастилии.* Ясное дело, куда же еще могло занести Фэйна с его удивительной способностью на ровном месте выискивать приключения, достойные пера Дюма и Эжена Сю! Коляска остановилась у трехэтажного дома, приземистого и скособоченного, как старый подагрик, с закопченной трубой и замызганными окнами - не то бордель низкого пошиба, не то захудалый пансион... А может, то и другое вместе. - Пожалуйте сюда, месье... Доктор расплатился с извозчиком, взял саквояж и, подстегиваемый любопытством, пошел за провожатым. Оставалось только надеяться, что с Фэйном не приключилось ничего серьезнее перелома пальца и рассеченной брови или губы. _______________________________________________ * Бастилия снесена, но район никкуда не делся; как раз рабочие районы и трущобы, весьма криминальные

Энтони Фэйн: Последнюю четверть часа Фэйн провел, стоя у окна и наблюдая за происходящим на улице. Монтаржи уснул - и хвала богам! - а ему сейчас в сон никак нельзя. Вот закончится эта безумная гонка и тогда... Он заметил подъехавший экипаж и вышедшего из него Сальваторе, но от окна не отошел - лишь повернулся лицом к двери. Когда доктор вошел в комнату, Фэйн коротко кивнул ему в знак приветствия и тут же подозвал к себе Клода: - Вот тебе, что обещано, и не появляйся, пока не позову, - когда мальчишка вышел, Энтони кивнул в сторону лежащего на кровати Франсуа, - У меня для тебя пациент, Сальваторе! Один мой старый... ммм, надеюсь, что все еще друг. Один нюанс - сегодня утром этот месье сбежал из тюрьмы.

доктор Сальваторе: - Ну, хорошо, что из тюрьмы, а не с гильотины или из-под расстрела, - философски заметил доктор, поставил на стол саквояж,засучил рукава и направился к умывальнику. - -Будь он без головы, как жареная курица, или нашпигован свинцом, как рождественский гусь, шансы на успех лечения были бы мизерны. Тщательно вымыв руки, Сальваторе надел на шею стетоскоп и вооружился ланцетом, но подошел не к больному, а к Энтони. - Давай-ка сперва посмотрим, что с тобой. Ты как выжатый лимон. Когда ты в последний раз спал если не десять часов кряду, то хотя бы шесть? Надеюсь, что своего друга ты встретил не в тюрьме...

Энтони Фэйн: Фэйн начал послушно расстегивать пуговицы на жилете и рубашке, почти не задумываясь над тем, что он делает. - Нет, на улице... встретил. Тут недалеко. И я спал, Сальваторе! Вчера, то есть сегодня, как вернулся. Я с прошлой ночи в Париже.

доктор Сальваторе: - Угум... - доктор вытянул губы трубочкой, и принялся выслушивать и выстукивать грудь Энтони, делая ему знак то дышать, то не дышать. - Та-ак... В легких чисто, а вот бронхимне не нравятся - лондонский туман вперемешку с дорожной пылью явно не пришелся тебе по вкусу, и сердце гонит, как сумасшедшее. Обычный врач сказал бы - "поменьше кофе, вина и табака", а я скажу: поменяй белое на красное, табак бери чистейший, в турецкой лавке, я запишу тебе адрес, ну и хорошо бы, чтобы к утреннему кофе прилагалась симпатичная пышечка, только не выпеченная, а живая...Поменять климат и распорядок дня хоть на пару -тройку месяцев тоже было бы уместно. На-ка вот, выпей, пока я займусь твоим приятелем. Сальваторе плеснул в стакан воды, добавил несколько капель красноватой настойки и протянул другу. - Сразу станешь молодцом... Но если добавить лишних пятнадцать капель, то можно стать и холодцом. И все же самое интересное, что еще сорок капель из полного холодца могут опять сделать молодца. Если твой приятель совсем плох, сейчас на нем испытаем.

Энтони Фэйн: Фэйн выпил врученную ему доктором "отраву", не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Мгновенного эффекта тоже не последовало, но он его и не ждал. - Твой основной пациент спит, - сказал он, кивая в сторону кровати, - По крайней мере, во времена нашего знакомства я не замечал за ним склонности к обморокам.

доктор Сальваторе: - Очень хорошо - первичный осмотр проводить удобней, когда пациент расслаблен и неподвижен, - зловеще усмехнулся доктор. - Насколько можно судить по первому впечатлению, у него нет ни серьезных травм, ни кровотечения, просто внутри что-то разладилось на фоне упадка сил и перенесенного нервного потрясения...Тэ-экс, начнем, я думаю, с бодрящей инъекции... Он извлек из саквояжа большой шприц, узкую продолговатую коробку с иглами и несколько ампул. - Закатай ему рукав.

Энтони Фэйн: Фэйн с сомнением наблюдал за приготовлениями доктора. - А потом ты скажешь, чтобы я держал его, чтобы не дергался? Насколько я успел понять, у него плечо повреждено. Это как минимум. Впрочем, как скажешь - ты здесь врач. Фэйн достал из кармана пиджака небольшой нож, с которым не расставался, и распорол им ветхую ткань рукава: все равно этой рубашке одна дорога - в мусор.

доктор Сальваторе: - Обычный виноградный сахар*, - отмахнулся доктор. - Приведет его в себя, поддержит силы и поможет поставить диагноз. Заодно посмотрим, не притаилось ли где хроническое воспаление... Быстрым и точным движением он проколол вену, благо она была хорошо видна под тонкой кожей, и впрыснул раствор. - Ну, давай, мальчик. Открываем глазки и говорим доктору "ку-ку". _________________________________________ * декстроза, она же глюкоза

Франсуа де Монтаржи: - Ку-ку, - послушно отозвался Франсуа, но глаз не открыл. Когда шприц был вынут, он потер ладонью лоб, провел рукой по лицу, зевнул и лишь после этого смог разлепить веки. Спать хотелось неудержимо, но пора было приходить в себя, и старпом иронично поглядел на Сальваторе, ожидая увидеть перед собой добродушного пузиковатого эскулапа, типичного представителя своей профессии, что проводит дни в своем уютном кабинете за мелкой частной практикой. Однако ирония быстро сменилась удивлением и интересом. Человек перед ним был, безусловно, незаурядный. Более оригинального лица ему уже давно не приходилось видеть. Сразу захотелось сделать пару набросков, и Монтаржи бесцеремонно стал разглядывать крупные и выразительные черты, фактурное и рельефно вылепленное строение лицевой части черепа, странные гипнотизирующие яркие глаза. - Здравствуйте, доктор, - учтивое приветствие контрастировало с подобным поведением, что граничило с невежливостью, однако отказать себе в столь увлекательном наблюдении не представлялось возможным. - Благодарю вас за визит. Энтони весьма близко принял к сердцу мои проблемы, а теперь и вам пришлось оторваться от дел, чтобы приехать сюда.



полная версия страницы