Форум » Франция -прекрасная и свободолюбивая, законодательница европейской моды и вкусов » Апрель 1866 года. Отель де Крийон. Париж » Ответить
Апрель 1866 года. Отель де Крийон. Париж
Энтони Фэйн: Расположенный в самом центре Парижа, на одной из наиболее известных в мире площадей, Отель де Крийон - это величественный дворец, история которого восходит к середине XVIII века. Фактически, все важнейшие события истории Франции - будь то революция или провозглашение независимости Америки в 1778 году - происходили если не в стенах Отеля де Крийон, то в непосредственной близости от него. [more]Все началось во времена Людовика XV. По его приказу выдающийся архитектор Жак-Анж Габриэль, автор проекта будущей площади Согласия, создал два великолепных дворца - подлинных шедевра архитектуры XVIII века. Один из них был завершен в 1785 году. Особняк приобрел граф де Крийон, потомок "доблестного Крийона", соратника самого Генриха IV. Он поселился во дворце вместе со своей супругой Марией-Шарлоттой де Корбон. К несчастью для новых владельцев, Отель был захвачен во время Великой Французской революции. Можно сказать, что дворец оказался не в том месте и не в то время, поскольку площадь Согласия, на которой он располагается, была средоточием главнейших событий революции. Первоначально установленный здесь памятник Людовику XV поспешно убрали, чтобы возвести нечто более соответствующее духу времени - статую, олицетворяющую Свободу. Впоследствии ее сменил всемирно известный Обелиск из Луксора высотой более 75 футов и весом около 220 тонн. Этот старинный обелиск, которому 3300 лет, подарил королю Франции Карлу Х в 1831 году султан Али Мехмет. Преодолев расстояние, этот удивительный обелиск, украшенный иероглифами и созданный в честь древнеегипетского бога Солнца, теперь стоит в центре площади Согласия, а от него лучами идут дороги к Лувру и Триумфальной арке. [/more] А что можно сказать о здешней кухне? Изысканная, без сомнения, но остановитесь, иначе будет поздно. Согласитесь, какой может быть кухня в «Амбассадоре», главном ресторане Отеля отель де Крийон? [more][/more] Прошу считать эту тему местом "входа" и "выхода" различных парижских эпизодов с участием двух обитателей этого отеля: лорда Гэлбрейта и мистера Фэйна.
Адам Гэлбрейт: Раздался вежливый стук в дверь, и словно невидимый дирижер взмахнул палочкой, подавая оркестру знак: "С цифры два! Меццо-форте!". Купленный на днях атлас экзотических растений дал заговорщикам возможность вести непринужденную беседу все время, пока накрывался стол. Когда за лакеем закрылась дверь, Адам почувствовал, что ему хочется опуститься на ближайший стул и закрыть лицо руками. Ощущение нереальности происходящего не покидало его уже несколько месяцев, но сейчас к нему добавилось чувство, что земля уходит из-под ног. И визит Кэтрин был не причиной, а всего лишь поводом. Той карта, которая упала первой и увлекла за собой весь карточный замок. Паника... Новый приступ паники... Не желая, чтобы его гости заметили его растерянность, он пригласил их к столу. Круглый стол, четыре стула, один пустой... - Доктор... - Адам бросил извиняющийся взгляд на Кэтрин: "Простите, мисс, что я меняю тему!", - Может быть вы знаете, что вынудило мистера Фэйна столь срочно уехать в Лондон?
доктор Сальваторе: "Значит, он ей ничего не сказал... Решил сперва найти виновников. Узнаю Фэйна" - Нет, милорд, мистер Фэйн не говорил мне о причинах, которые повлекли его в Лондон - но насколько я могу судить, речь идет о некоем семейном деле... Но вам не стоит тревожиться понапрасну: мистер Фэйн со всей определенностью сказал, что вернется самое большее через три дня. Доктор занял указанное ему место, но продолжал внимательно смотреть на Адама. Будь он его лечащим врачом - не преминул бы предложить успокоительные капли, а затем исследовать состояние шейного отдела позвоночника и диафрагмы. "Не удивительно, что она так нервна.... Эндокринная система сбита с толку, желчный пузырь раздражен, и вот вам бессонница, панические состояния, ночные испарины и вегетативные нарушения. Полный букет. Фэйну придется везти ее на море, и он в самом деле зря оставил ее одну сейчас". - Ну, мастер Кит, теперь вы поделитесь своей историей.
Кэтрин Монтгомери: Кэтрин смотрела на Адама, с тревогой подмечая снова усилившуюся слабость и бледность, переводила взгляд с него на доктора и обратно, словно ожидая, что Сальваторе прямо сейчас что-нибудь предпримет, чтобы помочь юноше. Не знает..? Фэйн поехал к нему, значит в "семейное дело" доктор посвящен чуть более, чем полностью. Но вмешательство Адама повредит либо делу, либо самому Адаму... Отвлекшись на эти размышления, девушка едва не пропустила заданный доктором вопрос. - Моя история, подозреваю, более чем очевидна, доктор. Сэр Джон после нашей с Вами беседы дал мне понять, что я либо буду послушной дочерью семейства Монтгомери, исполняющей его волю, либо стану учиться медицине, но более не буду Монтгомери.
Адам Гэлбрейт: Под пристальным взглядом доктора Адаму стало неуютно и он с трудом удержался от вопроса, не хочет ли гость сказать ему что-то еще. Слава богу, разговор снова зашел о Кэтрин, и у него появилась возможность взять себя в руки и успокоиться. "Это твой дом, хоть и временный. Ты здесь хозяин, а это твои гости. Так и веди себя как хозяин!". Он протянул руку за бутылкой с вином, чтобы разлить его по бокалам.
доктор Сальваторе: Доктор с благодарностью кивнул, принимая бокал из рук юного хозяина (точнее хозяйки): вино было превосходным, тонким, с изысканными нотами фруктов и легкой кислинкой. На всем, что окружало это пленительное андрогинное существо, лежала печать изящества и тонкого вкуса. Не желая смущать Адама чересчур пристальным вниманием, Сальваторе снова обратился к Кэтрин: - Дядюшка ваш прав.Для перемены судьбы необходимо прежжде всего переменить имя. И забыть... забыть все, чем вы жили раньше, без опасений и сожалений. Вы хорошо обдумали свой шаг, мастер? Ведь вы начинаете войну, нешуточную войну. Не сбежите с передовой при первом залпе орудия, а?
Кэтрин Монтгомери: - Победить или погибнуть. - приняв от Адама бокал, Кэтрин чуть приподняла его, словно салютуя разом и молодому человеку, которого в мыслях уже не раз назвала другом и тому, кого надеялась видеть наставником - Убежать с передовой - позор, а это страшнее.
Адам Гэлбрейт: Адам в очередной раз поймал себя на том, что восхищается Кэтрин и ее поступком. Впрочем равное восхищение у него вызывала и прямота доктора. Ему определенно есть чему поучиться у этих людей. Его гости отдали должное вину и кухне, и он решился спросить: - Скажите, доктор Руис,.. не сочтите за дерзость, прошу вас!.. А что вас подвигло выбрать своей судьбой медицину?
доктор Сальваторе: - Смерть матери. - кратко ответил доктор. - Сейчас я смог бы спасти ее. Но когда она в страшных муках умирала у меня на глазах, мне, увы, было всего четыре года. Мне оставалось только плакать и молить о помощи мужчину, который там был... Он тоже мог бы ее спасти, если бы согласлся пренебречь приличиями и поставить на карту свою репутацию добропорядочного семейного человека, и позвал настоящего врача. А он вместо этого сперва вызвал шарлатана, который лишь усилил муки и приблизил смерть, и после - священника, который сообщил моей матери, что за свой грех она не заслуживает прощения, и сгорит в аду. Вот так, милорд. Много лет прошло с тех пор, но у меня в ушах все еще стоят ее крики, я все еще вижу в кошмарных снах ее перекошенное от боли лицо и "благочестивое" лицо священника...
Адам Гэлбрейт: Слушая рассказ доктора, Адам почувствовал, что краснеет. Он корил себя за свой вопрос, но не знал, как правильно среагировать на услышанное. - Прошу вас, простите меня... Мне не следовало..., - он вертел в руках вилку, на время забыв, для чего она предназначена, потом опомнился и положил ее на тарелку, - Простите.
Кэтрин Монтгомери: Кэтрин подалась вперед, сжав кулаки поверх скатерти так, что ногти впились в ладони, в упор глядя на Сальваторе. Кровь отлила от ее лица, так же как совсем недавно у Адама. - Мне было шесть. - сдавленно шепнула она, не заботясь о том, хотел ли кто это услышать. - Отец ушел в плавание, а мама...
доктор Сальваторе: - Ничего, ничего, -беспечно ответил доктор. - У каждого своя судьба,и все, чтоне убивает нас - делает сильнее. Мне нелегко пришлось после смерти матери: хлебнул сполна христианского милосердия в сиротском приюте, потом сбежал, скитался, голодал, гнул спину в сапожной мастерской, на корабельной верфи, потом - обмывал тела умерших в холерном бараке, помогал копать братские могилы умершим от тифа...Но знаете, милорд, все эти годы память о матери вела меня к цели, как путеводная звезда, и сильнее всех прочих сил и обстотельств меня поддерживала надежда воздать по заслугам ее убийцам. Став врачом, я обрел то, чего хотел: власть над жизнью и смертью. Видимо, в этом и заключается моя судьба. Он говорил спокойно и просто, как если бы делился впечатлениями о новой книге или о театральном спектакле. Во всем этом не было ни намека на актерскую напыщенность, на пафос, призванный выжать слезу из зрителей. - Но едва ли моя судьба стоит столь пристального внимания.Вот ваша, милорд, - куда как интереснее. Или ваша, мастер Кит... Вам ведь нужны будут новые документы. Да такие, чтобы комар носа не подточил. Иначе оглянуться не успеете,как полиция вас схватит и вернет дяде. Сальваторе помедлил и слегка опустил веки, давая Кэтрин понять, что слышал и все понял. - Лишиться матери - всегда непросто,и вдвойне непросто от осознания, что она могла бы выжить, если бы не дремучее невежество и не звериная жестокость законов приличного общества, верно?
Кэтрин Монтгомери: Она едва заметно кивнула, отдавая должное его участию, на секунду прикрыла глаза, сделав глубокий вдох-выдох. - Спасибо, доктор. И за то, что заставляете вернуться к насущному - тоже. Бумаги действительно будут нужны, возможно, я даже смогла бы за это заплатить. Весь вопрос в том, что я не представляю, как и к кому за этим обратиться. Кэтрин посмотрела на Адама, молодой человек казалось, пребывал не здесь, а в какой-то иной реальности "...например там, где рядом Энтони Фэйн. Но пусть горят огнем все приличия, не хочу думать о них дурно!". Девушка хотела бы разделить веру Адама в то, что стоит лишь дождаться Энтони и верное решение будет найдено. И сама предложила дождаться- отчасти из-за этого, отчасти потому что Фэйн тоже - почти что посвящен в ситуацию.
Адам Гэлбрейт: При упоминании Энтони Адам кивнул, соглашаясь со словами Кэтрин. - Я думаю, так будет лучше... Дождаться мистера Фэйна. Тем более, что вы, доктор, сами сказали - он собирался вернуться сегодня-завтра, - последняя фраза прозвучала почти как вопрос или просьба еще раз подтвердить: все в порядке, ничего не случилось.
доктор Сальваторе: - И у меня нет никаких оснований полагать, что он нарушит свое слово, милорд, - проговорил доктор с необычной для него мягкостью. -Напротив, я думаю, что он уже сел на паром, а может, даже успел пересечь Ла-Манш. Но так как у нас - без преувеличения - на счету каждая минута, я бы предложил немедленно раздобыть охранную грамоту, то есть новый паспорт. Он потер лоб и после корокой паузы сухо прибавил: - Я возьму это на себя. Воспользуюсь старыи связями. Видите ли, мастер Кит... геморрой в самом деле очень, очень неприятное заболевание, так что пациент не устает выражать мне благодарность и при каждом удобном случае предлагает свои услуги по части оформления официальных бумаг. И это весьма удачно, поскольку я еще ни разу не обращался к нему.
Адам Гэлбрейт: Адам не мог не заметить интонацию, с которой доктор ответил на его незаданный вопрос. Его смутило неожиданное отсутствие столь свойственной для этого человека резкости, но чем это объяснить, он не знал. Единственное сравнение, какое приходило ему в голову, был то, как София, его нянька, разговаривала с ним в детстве, когда он болел. Адам решил, что благодарного кивка и улыбки в ответ на высказанную его собеседником уверенность будет достаточно. К счастью, в следующую секунду доктор Руис снова обращался к Кэтрин, и Адам с облегчением взял на себя роль молчаливого слушателя. Тем более, что в таких вопросах, как поддельные документы, он совершенно не разбирался.
Кэтрин Монтгомери: Похоже, доктор испытывает к Адаму искреннюю симпатию - решила Кэтрин. И уж конечно, даже если и оправданы подозрения насчет отношений молодого лорда Гэлбрейта с Энтони Фэйном, то сеньор Руис последний, кто может предать дело огласке. В отношении же ее самой обольщаться не следовало. Новые документы - щедрый аванс, и Кэтрин, благодаря, добавила: - Постараюсь, чтобы моя помощь как медика как можно скорей оправдала Ваши хлопоты.
доктор Сальваторе: Доктор кивнул: - Я тоже надеюсь на это, ибо помогаю вам отнюдь не бескорыстно. Мне в самом деле нужна толковая ассистентка, более того - доверенное лицо, которое разделит со мной все тяготы и риски научной работы, и последует за мной туда, куда потребуется, без жалоб, нытья и долгих раздумий. Само собой, лучшей кандидатуры, чем женщина, столь жаждущая познания, что погубила свое доброе имя, бросила семью и превратила себя в социального изгоя, мне не найти. В тоне Сальваторе не было и тени подначки или иронии - он был совершенно невозмутим и серьезен, как никогда. Он хотел, чтобы Кэтрин еще раз все обдумала, взвесила все "за" и "против", четко поняла, на что идет и чем рискует. И если сердце ее дрогнет, женская слабость возьмет верх, доктор готов был помочь ей вернутся к дяде, пока еще не стало окончательно поздно.
Кэтрин Монтгомери: - Буду откровенна, доктор, мне есть о ком и о чем сожалеть из прошлой жизни. Но шаг был сделан, и поверьте, сделан он был не сразу, под влиянием эмоций. Ту жизнь, в которой меня хотела бы видеть моя семья, вести я не смогу, а участь, которую предлагают традиции ей взамен - еще хуже. Я еду с Вами - за море, во льды или в пустыню, но туда, где могу быть сама собой. - в голосе девушки не было ни ноты чрезмерного восторга или скрытых слез, спокойное принятие случившегося и того, что за это случившееся более всех отвечает она сама.
Адам Гэлбрейт: "Где могу быть сама собой". Адам прикусил губу. Лично для него первый шаг на схожем пути лежал через большое и, казалось, непреодолимое препятствие - страх. Но все громче заявляло о себе и желание поделиться с кем-нибудь, найти если не поддержку, то хотя бы понимание. Но кому рассказать? Адам украдкой посмотрел на Кэтрин. Скорее всего, не сегодня завтра она уедет, и кто знает, увидятся ли они еще когда-нибудь снова? А сейчас у нее достаточно своих проблем. - За вашу удачу, мисс! - он поднял свой бокал и отсалютовал им Кэтрин.
доктор Сальваторе: - За нашу удачу! - поддержал тост доктор, и тоже поднял бокал. Выпив, он снва взглянул на Кэтрин: - Вы уже выбрали имя, которое будет внесено в паспорт? И есть ли у васместо в Париже, где вы могли бы переночевать - безопасно и неузнанной? Пока девушка раздумывала над ответом,Сальваторе обратился к Адаму: - Теперь мой черед просить извинения за дерзость, но не позволите ли задать вам пару вопросов относительно вашего самочувствия? У меня есть основания подозревать небольшую лихорадку...
полная версия страницы