Форум » Индия - самая важная и обширная из британских колоний. Всего семь лет назад здесь полыхало пламя восстания... » Северная Индия, крепость Пурана-Кила, апрель 1858 года. Непокорная. » Ответить
Северная Индия, крепость Пурана-Кила, апрель 1858 года. Непокорная.
Анна Печче Шалое: Время действия: вскоре после захвата дворца в Бунделькханде. Место действия: крепость Пурана-Кила, занятая британцами Участники: Анна Печче Шалое, Джон Монтгомери
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Анна Печче Шалое: Рао гордо выпрямляется под взглядом британца, и руки его, когда он обнимает сестру, не дрожат. Черные глаза - глаза принца Даккара - мечут молнии недетского гнева. Он еще не мужчина, но уже не дитя, и его изящные кисти лишь выглядят хрупкими: им знакома и тугая тетива лука, и тяжесть меча, и холод ружейного ствола. В этот страшный час юный принц призывает на помощь бога Индру, и тень своего мудрого деда, и дух своего бесстрашного отца. Его с детства учили не бояться смерти - "каждый, кто рождается, умирает, и каждый,кто умрет, возродится снова". Ему запрещали отворачиваться на казнях. А после штурма дворца, когда он не просто видел смерть воочию, но и чувствовал на лице ее ледяное дыхание, сердце мальчика, которому еще не сровнялось и восьми, не разбилось, не ослабело, но точно оделось в стальную броню. - Ты грязная английская собака, - на своем родном языке бросает он в лицо человеку, который сейчас олицетворяет для него все зло мира. - Ты, низкорожденный, не сможешь испугать кшатрия, даже если призовешь на помощь всех своих демонов! Но Радха -нежная, хрупкая Радха - не понимает слов брата, не понимает этого страшного мужества, и, прижимаясь к нему изо всех сил, начинает громко, отчаянно рыдать. Анна вскрикивает. Звук, вырывающийся из ее уст - не голос человеческого существа, это вой раненой волчицы, хрип подстреленной лани, нутряной, кровавый ужас самки, у которой отнимают детеныша. - Rilascio dei miei figli !* ________________________________________________________________ * отпустите моих детей (итал.)
Джон Монтгомери: Монтгомери кивает властному воину, давая знать, что все сказанное им было понято и принято к сведению, распрямляется, едва коснувшись тыльной стороной ладони волос его благородной сестры, - и толкает обоих в руки капитана Костнера. И капитан Костнер - один из его демонов, один из тех, кто первым вошел во дворец в Бунделькханде, тот, кто навлек на себя гнев старшего по званию тем, что в запале сражения пристрелил сына княгини Джханси*, такого же безрассудно отважного малолетнего кшатрия и ценного заложника, - без лишних слов отправляется выстраивать полдюжины стрелков на площадке. Сам же полковник отнюдь не ласково берет кричащую женщину за локоть и оттесняет к навесу. - У вас ровно одна минута, чтобы решить, что для вас дороже: ваша родная кровь или ваша гордыня. ---------------------------------------- * На самом деле Дамодар не погиб, он был серьезно ранен, но признан мертвым и вынесен из дворца слугами. Согласовано с Лакшми.
Анна Печче Шалое: ... Душная тропическая ночь. Небо,видное в раскрытые окна дворцовой спальни, сплошь усыпано звездами, из сада доносятся пронзительные крики павлинов и переливчатое пение цикад. Где-то далеко трубит слон. Звон ситара, рокот табла* и жалобы флейт ласкают слух. Но Анна ничего не слышит, кроме молитвенного речитатива, заунывно-умиротворяющего пения мантр, протяжного "омммммм...", заставляющего замедляться лихорадочное биение сердца. Ей больно, больно уже много часов, она устала,измучена, времена ее охватывает страх, что она не выдержит - но это живая, добрая боль, и об этом ей напоминают руки Даккара, поддерживающие ее, гладящие, стирающие пот с раскаленного лба. ** Дева Мария, Дурга, Лакшми, Добрая Мать, улыбаясь, глядит на них с небес в этот великий час священного таинства. ...Последнее усилие, и вот он - кричащий, золотисто-смуглый, крохотный, со сморщенным в плаче личиком, крепкими ручками и ножками, и живыми, смышленными, черными глазами, блестящими, как драгоценные камни. - Мальчик! - торжественно провозглашает брамин, и передает ребенка отцу. Анна - теперь она Рани, навсегда Рани - тянет руки к мужу и ребенку, и ловит взгляд Даккара. Благодарный, нежный, исполненный обожания... должно быть, вся сила любви супруга и отца сейчас соединена в нем. ...А потом была вспышка яркого света, длинный светлый коридор, по которому ее влекло неведомой силой, райское видение семи небес, чертоги Индры, врата Иерусалима - и падения в черноту забвения ...на все время, пока ее приводили в себя. ...Радха. Она пришла в этот мир внезапно, никого не спросив ине предупредив заранее, на две недели раньше рассчитанного срока. Это случилось ранним утром в саду, на берегу пруда, заросшего лотосами, и пока служанки бегали за помощью, девочка родилась, и лежала на руках матери, серьезная и спокойная, доверчиво и тепловзиравшая на суетившихся вокруг людей. Она улыбалась каждый раз, когда Анна склонялась к ней, но больше никто не мог добиться от нее ни взгляда, ни улыбки, - пока не пришел Даккар. ...Сейчас ее дети стояли у белой стены, уведенные туда какой-то злой силой,и на них были направлены черные ружейные дула, готовые изрыгнуть смерть. У Анны Печче Шалое нет ни ножа, ни ружья, никакого оружия, нет даже умений драться как мужчина. Но у Рани, верной Господа Индры, у преданной жены Нана Сахиба, у матери, есть и зубы,и когти. К Кали-маа взывает она, темная, беспощадная, сверхчеловеческая сила наполняет ее, и в зверином броске она метится схватить врага зубами за горло...*** ________________________________________________ * особый индийский барабан ** присутствие мужа при родах- распространенная священая традиция в Индии, особенно в высших кастах. *** степень причиненного ущерба и дальнейшие действия - целиком на усмотрение партнера по отыгрышу. Не настаиваю на причинении серьезных увечий, но попытка совершенно честная и очень серьезная. Адекватный ответ пойму.
Джон Монтгомери: «В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете...» Глаза ее, бесподобно темные, обращенные к белой стене, темнеют беспросветно. «И если дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится...» Он по-прежнему сжимает ее плечо, в другой руке держит хлыст, слегка постукивает им по своему бедру, отсчитывая мгновения до ружейного залпа. «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших...» Еще три секунды. Он видит, как в самой бездне, на дне ее глаз, разливается алое. Еще две. Он знает, что это такое. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне». Одна. Если бы он был способен хоть на миг убояться адова пламени, его бы здесь не было. «Не бойтесь же...» Время вышло. Полковник отрывает взгляд от ее лица, чтобы повернуть голову и подать знак капитану. В этот момент он чувствует, как напрягаются мускулы на женском плече, краем глаза ловит ее движение и инстинктивно вскидывает руку с хлыстом на уровень шеи - всего за долю секунды до того, как ее зубы вонзаются ему в запястье.
Анна Печче Шалое: ...Она промахивается мимо горла - враг хитер и осторожен, он успевает защититься - но Анна вонзает зубы в его руку, и кусает, кусает, рвет живую плоть, как тигрица, пока густая горячая кровь толчками не заполняет ей рот. Она глохнет от ружейного залпа, слепнет от дыма и пыли, но не разжимает зубов, даже когда сознание окончательно меркнет и заволакивается тенями.
Джон Монтгомери: Он подавляет свой первый порыв отдернуть руку. «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего...» Вместо этого свободной рукой Монтгомери крепко обнимает женщину за талию, как не в меру пылкий любовник, вплотную прижимается к ней, с силой вдавливая запястье ей в рот. «У вас же и волосы на голове все сочтены...» Скользит ладонью вверх по ее спине, вцепляется ей в волосы на затылке. «Вы лучше многих малых птиц...» Зажимает ее голову, как в тисках, заставляя давиться кровью, - до тех пор пока она не теряет сознание. «Кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей». И снова подхватывает женщину одной рукой, и укладывает на землю, и, попавший в капкан, сам вынужденно опускается на колени, чтобы, надавив пальцами на ее челюсть, как показывал ему отец, когда учил обращаться с охотничьими собаками, высвободить наконец из ее нечеловечьих зубов свою истерзанную онемевшую руку... Меньше чем через две минуты по зову капитана на площадку является полковой врач. Полковник с раздражением его отталкивает. - Не меня - сперва ее осмотрите, - кивает на женщину. - И вон их. Мальчик и девочка по-прежнему стоят обнявшись у выщербленной стены. Их головы, как сединой, покрыты белой пылью. Солдатам было дано указание не опускать ружья ниже обычного уровня, держать их ровно и целиться, как если бы перед ними стояли взрослые люди выше среднего роста. Капитан Костнер, большой любитель мелких мишеней, как его окрестил полковник с недавних пор, с заданием справился превосходно и прощение свое заслужил. Пока Майлз прощупывает пульс и заглядывает под веко женщине, пока Костнер разводит солдат и пытается отлепить от стенки детей, словно сделавшихся ее частью, застывших, окаменевших от пережитого потрясения, Монтгомери, подобрав с земли оброненный хлыст, уходит в тень, усаживается под навесом. Крепко сжимая запястье, старается пошевелить пальцами. Из-под вымокшего насквозь манжета на стол капают кровавые кляксы. Он переводит взгляд на бумагу с чернильницей и невесело усмехается. Немногим позже, когда пленники были водворены за решетку и пыль улеглась, когда он остался один на один с доктором и тот, освободив его предплечье от рукава, принялся обрабатывать рваную рану, Монтгомери наконец позволил себе поморщиться и зашипеть от боли. - Не бойтесь, не отниму, - шутит доктор в своей привычной манере. - Я даже уверен, что вы не умрете. - А я не уверен, Майлз. Она ядовита. - Это вы ядовиты, полковник, - насмешливо фыркает тот, накладывая повязку. - Что ж, время покажет, - без тени улыбки отвечает Джон. мастерское: эпизод завершен
полная версия страницы