Форум » Индия - самая важная и обширная из британских колоний. Всего семь лет назад здесь полыхало пламя восстания... » Северная Индия, княжество Джханси, июнь 1857 года. Рубиновое пламя. » Ответить
Северная Индия, княжество Джханси, июнь 1857 года. Рубиновое пламя.
Капитан Немо: Флэшбэк из прошлого капитана Немо, Франсуа де Монтаржи, Энтони Фэйна. Воскресным вечером 10 мая 1857 года местные наемники-сипаи 20-го и 11-го полков Бенгальской туземной пехоты и III полк легкой кавалерии подняли мятеж на стратегически важной военной базе в Мируте, отказавшись повиноваться своим офицерам-британцам, и открыли по ним огонь. Они захватывали, грабили и жгли бунгало европейцев, хладнокровно истребляя их обитателей. В живых не оставляли никого, даже женщин и детей. Грохот ружейного огня и оглушительные звуки военных горнов перекрывали жуткие крики боли и отчаянные мольбы о пощаде. Так началось знаменитое восстание индийцев против Британской империи, полыхавшее два года по всей стране... Мятежники скрылись в ночной тьме, захватив заложников. Менее чем сутки спустя, рано утром 11 мая, сипаи перешли по мостам через реку Ямуна и направились в Красный форт в Дели. Вооруженные ружьями, пистолетами, ножами, кинжалами и мечами, мятежники подавили сопротивление гарнизона, расквартированного в форте, перебив множество англичан. Восстание возглавил падишах Бахадур Шах Зафар II, престарелый правитель династии Моголов. Местная столица империи, Дели, пала. Сипаи одержали свою первую победу. Не успела колониальная администрация осознать весь масштаб катастрофы, как мятежи вспыхнули в Северной и Центральной Индии. Это было начало страшных событий, продолжавшихся многие дни и месяцы. Британским властям стало ясно: происходит нечто большее, чем просто бунт сипаев, — британскому империализму был брошен вызов.
Франсуа де Монтаржи: Его отстранил Агнивритра: - С осужденными запрещено говорить. Вернитесь на место и ни слова больше.
Энтони Фэйн: "Вернуться на свое место? Ну и задачки у вас..." Он не стоял на стороне облаченных в военную форму британцев - и пусть кто-нибудь докажет обратное! Но и гражданским он себя тоже не ощущал. "Но ты не можешь остаться..." Это приговор лично ему. Так где твое место, Энтони Фэйн? - Где то место, куда мне следует вернуться? И сухой ответ как выстрел: - Приказа о вашем помиловании у меня не было. * ______________ *согласовано
Лакшми Бай: Как ни сгибала плечи княгини Джханси ноша неизбежного зла, но она успела заметить приближение Нана Сахиба. Принц шел ей навстречу*. - Даккар! Я знала, что ты не сможешь остаться там, во дворце. ____________ *согласовано
Энтони Фэйн: Приказа о вашем помиловании у меня не было. Ну вот, Энтони Фэйн, выбор сделан за тебя. Начнешь упираться - устроят дознание и, не приведи Господь, обнаружат перстень. Для тебя все закончится тем же, но тогда гнев раджей может обернуться и против нее... - В таком случае я останусь здесь, - ответил он и, чтобы обозначить, где именно он видит свое место, посмотрел на стоящего рядом полковника.
Офицер: При столь неожиданном заявлении молодого человека, который и на британца-то не был похож - по одежде и манере вести себя, он скорее походил на одного из местных жителей - полковник Уэлшби невольно сглотнул. Как ни мало располагала обстановка и ситуация, он испытал радость. Ноздри у него раздулись, как у хищника, чующего кровь, и он бросил на своих будущих палачей, гордый, презрительный взгляд. Они могут убить их тела, но сломить британский дух им не под силу! Именно этот дух указал молодому человеку, где и с кем ему надлежит быть сейчас, и вдохнул в юное сердце подлинное бесстрашие и равнодушие к смерти. Но Уэлшби не хотел, чтобы такое сердце перестало биться слишком рано. Он дотронулся до плеча смельчака и мягко проговорил: - Вы достойный человек, мистер, и ваш порыв похвален. Но я призываю вас одуматься. Мы умрем, однако здесь много тех, кто нуждается в помощи и защите. Вы нужны им. Утекали последние отпущенные им минуты; Уэлшби боялся, что кто-нибудь из его людей все же не выдержит напряжения и сорвется. Длить пытку ожиданием было немыслимо, но у кого достанет сил торопить собственную казнь. Полковник снова обратился к принцу Радживу на хинди: - Дозволено ли нам будет проститься с близкими, перед тем как их увезут? Индиец коротко посовещался со своими приближенными и мрачно, неохотно объявил по-английски: - Помилованных сейчас поведут к лодкам. Вы пойдете отдельно, под охраной. При малейшей попытке к бунту или побегу, будете убиты на месте. На берегу каждому из вас предоставят две минуты для прощания.
Энтони Фэйн: В ответ на слова полковника Фэйн лишь развел руками: "Вы же видели, мне даже не дали узнать, если ли среди пленных ваши близкие." Никто... Почти никто не узнает, почему он остался с военными. И только она поймет. Без объяснений. И успеет отправить кого-нибудь из своих людей, чтобы снять с него свой подарок, после того как... И прежде, чем перстень найдут другие. Энтони не надеялся, что ему позволят дождаться своих товарищей по судьбе тут, не спускаясь к реке. Смотреть, как прощаются обреченные и отчаявшиеся - та еще мука. Дополнительное испытание перед казнью. Скорей бы уже!..
Капитан Немо: - Раджив и Агнивритра просто опередили меня, ушли со своими людьми. Мы оба с тобой не можем остаться в стороне. И не должны. Даккар мрачно покачал головой. - Слова на совете - это только слова. Чтобы они имели вес и теперь,и позже, когда весть разнесется по княжествам, мы, принц Бунделькханда и рани Джханси, должны расписаться в них кровью британцев. Он не был уверен, что стоит делиться с Ману своим предчувствием - она и так была напряжена до предела - просто ускорил шаг.
Лакшми Бай: - Верно, Даккар. Слова, кем бы они ни были сказаны, остаются словами. - сказала Лакшми, меняя направление и теперь шагая по левую руку от принца. - Но все меняется, когда они становятся приказом для других. И кто бы ни отдал нашим солдатам приказа стрелять, Агнивритра, Раджив, ты ли я, мы разделяем эту тяжесть между собой, как и те, кто укрылся за стенами дворца. Она снова увидела их и позволила им увидеть себя: женщинам, одаренным надеждой и тут же поникшим под жестоким ударом нового известия; священнику, беззвучно шептавшему молитвы, но вместо посланного ангела-спасителя увидевшему лишь их - двух вождей мятежников; солдатам и офицерам, только сейчас до конца осознающим - конец.. и Энтони, стоявшему рядом с полковником Уэлшби. Клинок в ее сердце обратился стальной змеей, извиваясь, пронизывающей его насквозь, еще раз и еще. Но она помнила взгляд, брошенный на них братом Даккара во дворце, и обратилась к нему. - Ты решил изменить решение совета, Раджив?
Энтони Фэйн: Энтони обернулся на голос рани Лакшми и почувствовал, что мужество утекает из него как песок из разбитой колбы песочных часов. До сих пор ему казалось, что увидеть ее еще раз - предел его желаний на отпущенный срок, но теперь... "Пожалуйста, рани, скажите, что вы спустились в сад лишь на минуту и сейчас уйдете! Что вы не увидите, как..." Рассвет превратился в раннее утро. Охрана и сопровождающие принцев и принцессу люди наконец-то погасили свои факелы.
Капитан Немо: - Я в точности исполняю решение совета, рани Лакшми, - отозвался Раджив и взглядом попросил поддержки у брата: скрытый гнев прекрасной княгини лишал его уверенности, чтоьон ни в чем не сделал ошибки. -Мой брат и вы пришли как раз вовремя, чтобы увидеть, как освобожденных посадят в лодки и отправят вниз по реке. Принц Даккар посмотрел на молодого англичанина, недавно плененного Агнивритрой возле террасы: на лице этого человека не было печати близкой смерти, и в глазах не было страха, одно лишь сияние... Сила, исходившая от него в этот момент, напоминала сокрушительный поток Чистоты. Что-то преобразило его, подняло над обычными страстями и страхами, и сделало уже большим, чем человек - хотя еще меньшим, чем полубог. И... подобная же сила исходила от Лакшми. Чистейшее сияние. Прана Вайю, жизненный ветер. * - Почему он здесь? - спросил Даккар, обращаясь одновременно и к брату,и к Агнвритре. - Его место на берегу. мастерское: дальше реплика Агнивритры. __________________________________________________ * здесь: энергия сердца
Франсуа де Монтаржи: - Он сказал, что останется здесь. У меня не было специальных распоряжений. Проводить его на берег под конвоем?
Капитан Немо: - Если он выбирает смерть, возможно, у него для этого есть серьезные причины. - промолвил Даккар. - Я даю ему право решать. Он взглянул на небо: - Солнце поднимается. Время действовать. Женщин, детей и гражданских - к берегу, и сажать в лодки. Агнивритра, пусть твои люди возьмут осужденных в кольцо. Казнь состоится около нижней стены.
Энтони Фэйн: Смертельно острый край тяжелого маятника снова прошел над самой головой, едва не задев висок, и ушел в сторону: либо для того, чтобы застыть там на какое-то время, либо за тем, чтобы тут же качнуться назад, и уже тогда - кто знает? Надежда, обреченность, снова надежда... Энтони молча поклонился обоим принцам, сложив ладони в традиционном жесте благодарности. Отдельный поклон рани Лакшми. Руки дрогнули, и правая ладонь легла на грудь - туда, где под рубашкой на пестром индийском шнурке висели скрепленные одним прочным узлом католический крестик и кроваво-красный индийский рубин. Последние слова полковнику: - Я сделаю все, что в моих силах, сэр. Прощайте. мастерское: дальше реплика Агнивритры с описанием пути до реки (кратким или подробным, на усмотрение игрока), затем игротехнический пост с описанием случившегося на берегу.
Франсуа де Монтаржи: Агнивритра коротко кивнул. Его солдаты оцепили группу военнопленных и повели к нижнему ярусу по мощеной светлым камнем узкой дороге вдоль средней террасы. Впереди брели какие-то унылые спины, раннее солнце уже поливало ярким светом людей в тюрбанах, мужчин и женщин, обреченных на смерть и разлуку, золотило волосы детей и девушек, дочерей и жен, что шагали далеко впереди и часто оглядывались назад, словно надеясь вернуть безмятежное прошлое, полное праздничных надежд и зыбкого покоя. На какой-то миг у Франсуа возникло ощущение нереальности происходящего. Ему показалось, что он на родине, а все эти люди просто идут к реке встречать утренний паром, чтобы потом разойтись по домам и кофейням... Все в прошлом. А сейчас он командует карательным отрядом, и вскоре ему предстоит отдать приказ, который навсегда сделает его преступником в глазах цивилизованных соотечественников. Его имя будет связано с событием, которое журналисты назовут чудовищным и вопиющим, покрыто несмываемым пятном позора, его будут произносить с возмущением и осуждением - и лишь немногие поймут. Принц Нана Сахиб, княгиня Лакшми Бай и весь совет князей - на их стороне справедливая победа. А он? Кто он такой, чтобы поднять оружие на тех, с кем почти одной крови? Почему воюет на стороне стихии против силы прогресса? Он исполнитель приговора, палач и предатель. Он тот, кто может облегчить судьбу своего друга, взяв часть ответственности на себя. И пусть это будет самая грязная работа, что пристала шудрам - так может быть сбалансируется чаша весов, где на одной стороне лицемерная брезгливость захватчиков, а на другой - чистота душевных порывов защитников родины. Даккар назвал его именем Агнивритры, огненного демона хаоса; быть может и из его черепа Индра сделает себе чашу, но сначала он будет человеком, чьей судьбой станет такая малость как массовая казнь... по сравнению с делами асуров.
Капитан Немо: Вести их вместе на берег - ошибка. Разрешать им прощаться - ошибка. Эти две мысли неотступно сверлили мозг. Даккар выравнивал дыхание, шел рядом с братом, шаг в шаг, и не сводил глаз с обреченных британцев. Они отрезаны от своих товарищей двойным заслоном ружей и сабель, они безоружны, они слабы. Кто-то движется словно во сне, кто-то в испуге озирается по сторонам, в тщетной надежде на спасение, но многие - угрюмо насупленные - держат строй, как на параде, и плечи их не согнуты. "Эти знают, чего хотят: умереть достойно. Умереть так, чтобы их запомнили мужчинами". И принц Нана Сахиб ловил себя на том, что невольно восхищается хладнокровным презрением к смерти, которое выказывали люди Запада, и готов уважать таких смелых и верных своей присяге врагов. Но было нечто угрожающее в шествии обреченных. Это не поддавалось контролю разума, но читалось с эфира: опасность, биение злого пульса, готовность - и желание - пролить кровь. "Их нельзя вести вместе на берег... Иначе крови прольется больше, чем нужно..." Но и скомандовать остановку было нельзя без риска внести смятение в собственные ряды. - Что с тобой, брат? - тихо спросил Раджив. - Что ты увидел? - Помилованных надо отвести дальше в сторону. К лодкам пропускать через коридор. - Невозможно... Слишком мало людей останется для охраны тех, других.
Франсуа де Монтаржи: Но в стремлении справедливости, в понятном сердцу любого мыслящего существа милосердии легко забыть о здравом смысле. Как бы это церемонное прощание не вышло боком. Принц великодушен, княгиня прекрасна и сострадательна, но воздух звенит от напряжения, и никто не оценит этого, если произойдет непредвиденное. Нервы как натянутая тетива, и звон в ушах. В лицах осужденных не видно обреченности. Они до сих пор думают, что имеют дело не с равными себе, а с низшими. Какая пошлость... Он убьет любого, кто сделает шаг в сторону или резкое движение. Нельзя допустить ни потасовки, ни малейшего нарушения строя, никакой возни, ничего лишнего - но они живые люди, и их слишком много, всего не предусмотреть. Мой принц, как же ты рискуешь... Люди моего отряда понимают меня с полуслова... Солнце уже ослепительно и беспощадно бьет по глазам, а ведь еще так рано...
Офицер: Уэлшби никого не искал глазами - среди помилованных не было его близких. Он уйдет вместе с теми, кто за годы службы стал ему и друзьями, и братьями, и сыновьями. "Оно и к лучшему". - полковник мрачно улыбнулся. Ну, разве что маленькая мисс Морстен... Дочь судьи... Она так смотрела на него, когда они танцевали на балу в честь дня рождения королевы... Он подумывал сделать ей предложение, когда она снимет траур по матери, но теперь был рад, что не успел - иначе ей пришлось бы снова облачаться в черное, на сей раз по мужу. Едва ли он мог предвидеть, что девушка все решит за него. А может быть - как раз и рассчитывал на что-то подобное? Иной раз одна соломинка способна переломить спину верблюда. Полковнику Уэлшби не суждено было узнать ответа на незаданный вслух вопрос, потому что застывшее время вдруг оттаяло и понеслось с бешеной скоростью, кровавым потоком, сметая все на своем пути... Цепь разомкнулась, его толкнули вперед. Мисс Морстен бросилась к нему в объятия, плача и шепча что-то бессвязное. Но в тот же миг ее рука твердо вложила ему в ладонь пистолет. Был ли это призыв бежать, защищаться или убить своих палачей? Он никогда не узнал этого. Индусы вдруг взвыли, как стая бешеных гиен. Грянул выстрел - девушка дернулась и нелепо завалилась на бок, как сломанная игрушка, ее платье задралось, бесстыдно открыло ноги и кружевные панталоны. Женские вопли перемешались с детским плачем и проклятиями мужчин. Уэлшби поднял руку с пистолетом и начал стрелять, каждым выстрелом разнося в клочья одну из ненавистных голов в тюрбанах...
Энтони Фэйн: После того, как определилась его судьба, Энтони обулся - босяком хорошо, когда под ногами трава или обработанный строителями камень, но не тогда, когда предстоит идти по острым осколкам дороги, ведущей к берегу. Когда их повели вниз к реке, Энтони оказался в самом конце той группы, которой предстояло сесть на лодки. Рядом с ним шла молодая девушка в темном платье, которая, видимо, от сильного нервного напряжения обхватила себя за талию так, словно у нее очень сильно болел живот. Она смотрела прямо перед собой невидящими глазами, и Энтони опасался, что она споткнется на первой же неровности. Когда девушка запнулась и расцепила руки, он решил, что она все-таки падает, и приготовился подхватить ее под локоть, но оказалось, что у нее совсем другие планы. Злосчастный маятник снова устремился вниз...
Лакшми Бай: Долгое прощание, словно у постели смертельно больного, испытание жестокое вдвойне - от бессилия хоть что-нибудь изменить. И все же одна из пленных попыталась... Отблеск солнца на металле - где она прятала его, почему, почему Падма не обыскала? - гортанный вскрик, прозвучавший вместе с выстрелом.. поздно! Поздно, свежая кровь на песке, Уэлшби над распростертой фигуркой, как демон мести, изрыгающий смертельный свинец. Один выстрел, два... Бала упал рядом с ней, не успев выдернуть из кобуры трофейный английский пистолет, и Лакшми сделала это за него. Рука ее не дрожала, и когда серые глаза полковника взглядом столкнулись с ее карими, рани успела первой. Он упал. - Не стрелять!... Поздно.
Франсуа де Монтаржи: Вот оно! То, от чего звенел воздух, нити, протянутые между мыслями, нервы, натянутые словно струны, лица, глаза, перекрестья взглядов... Когда раздались первые выстрелы, Агнивритра дернулся в сторону от конвоя и одним прыжком оказался рядом с Даккаром, прикрывая его от случайной пули. Почти одновременно прогремело два выстрела - он среагировал одновременно с Лакшми. Потом он уже не смотрел на то, как падает тело Уэлшби, а отдавал команды своим солдатам оцепления: сомкнуть цепь, взять под прицел военнопленных, встать ряду солдат между осужденными и помилованными, ружья на плечо... Тишина повисла над толпой, ошарашенные люди перестали дышать, временное затишье сулило взрыв... Но пока - видимость порядка, и больше никто не осмелится ни говорить в голос, ни стрелять, и только заплакала синеглазая девочка на руках у молодой женщины, у которой глаза полны ужаса и слез... и лишь красные букеты, лепестки на белом, алые маки на ледяных камнях.
полная версия страницы